Эвелин Беркман - Случайный спутник

Глава 4

- Мисс Хевенс, - сказал сэр Фредерик Соунс, шеф Марты, - не могли бы вы узнать у мистера Тревора Дермотта, будет ли готов экспонат, который он реставрирует, на будущей неделе? Наверное, вы найдете его в мастерской, добавил он и исчез без дополнительных разъяснений,

Это случилось в самом начале ее стажировки, когда она еще не очень хорошо ориентировалась в музее.

Узнав, как найти мастерскую, Марта прошла длинными, узкими, пыльными и к тому же плохо освещенными коридорами, на ощупь спустилась по лестнице с выщербленными ступенями (для экспонатов в музее имелся лифт, который приводился в движение руками, но для подъема людей был, естественно, непригоден) и, наконец, очутилась в подземелье - длинной комнате, где горели бестеневые лампы жесткого дневного света. Человек пять, сидевшие поодаль друг от друга, работали в почти полном молчании. На вопрос о мистере Дермотте, которого она раньше в глаза не видела, ей указали на самую дальнюю мужскую спину.

Он был погружен в работу и только услышав свое имя, поднял голову. Все вокруг поплыло и отдалилось. Потом снова вошло в фокус. Вернувшись откуда-то издалека, Марта стряхнула с себя наваждение, как собака отряхивается от воды, представилась и передала вопрос сэра Фредерика по назначению. Тут он совсем перестал работать и усмешливо-вопросительно уставился на нее, улыбнувшись так, что ее сердце снова перевернулось.

- Значит, хозяин велит пошевеливаться? - пробормотал Тревор, и его голос, не слишком низкий, но мужественный и благожелательно-ироничный, сразил ее окончательно. - Он заманил меня в эту паутину, посулив, что погонять не будет. И вот, как выясняется, бессовестно обманул. Разве так поступают? Разве мушке не обидно?

- Ужасно обидно, - подыграла Марта. - Ни один приличный паук не унизится до такой степени. Подумайте-ка, могут ли пауки унижаться?

- Почему бы и нет? Если можно унижаться на двух ногах, то почему нельзя на восьми? Между прочим, как вы полагаете, это разговор? То, чем мы сейчас занимаемся?

-- Скорее, недоброкачественная имитация, - вздохнула она, и они рассмеялись, смех его был прекрасен.

- Соблаговолите передать сэру Фредерику, что его экспонат будет готов к будущей неделе, даже если я умру от перенапряжения. И сделайте милость, присовокупите, что я поражен его гнусной выходкой.

- Я немного отредактирую ваши слова, - улыбнулась она.

- Какая бездна остроумия! - засиял в ответ Тревор. - Голова кругом! И что же вы думаете, - он вдруг переменил тему, - об этих живописных руинах? Неплохо смотрится после Америки?

- Ну, это не последнее слово в музейном деле, - призналась Марта, до смешного счастливая, что разговор затянулся.

- Последнее слово! - Или он умерит свое невообразимое обаяние, или ноги перестанут ее держать. - Это так же современно, как катакомбы, но не настолько умно спланировано. Вы, конечно, слышали о нашем почтенном председателе?

- Благородный лорд, - пробормотала Марта.

- Благородное ископаемое. - Тревор принял высокомерный вид. - Ни один камень этого мавзолея не будет сдвинут с места, или вам несдобровать. Вот если бы бомба свалилась на музей... или на лорда Кеймс-Бартелми. - Он не отрывал от нее глаз. - Увы, этого не случилось.

Широко улыбаясь, она вдруг, неожиданно для себя самой, неловко выпалила:

- Ну, мне... мне пора!

- Разве? - Да, ему было жаль ее отпускать, и он не сделал ни малейшей попытки скрыть это. Сердце ее омыла теплая волна счастья. И внезапно, глядя друг другу в глаза, не соприкасаясь, они на краткий миг сомкнули объятия.

Чуть позже она была уже наверху, не имея ни малейшего представления, как там очутилась.

В тот вечер, добираясь до дому, Марта ждала автобус, ехала в нем, а потом шла пешком все в том же бездумном трансе. Пять минут поговорить с незнакомцем и отойти от него с изумительным чувством перемены! Все, решительно все выглядело иначе, не таким, как прежде: и она сама, и окружающий мир. Хуже того, казалось, что до этого момента в ее жизни ничего и не происходило, так, пустяки какие-то!

"Сумасшедшая, - сказала она себе. - Сумасшедшая". Ее маленькая квартирка тоже показалась ей незнакомой. Позже, перед сном, в попытке ухватиться за что-то реальное, она стала всматриваться в лицо на фотографии в кожаной рамке, которая стояла на ночном столике. Она обещала выйти замуж за Билла Николса, как только вернется в Америку в октябре. Но, глядя на это славное, умное лицо, она ничего не чувствовала: он был где-то очень далеко, как будто она знала его много лет назад и вот только сейчас о нем вспомнила. В его спокойном взгляде ей вдруг почудился упрек, и Марта торопливо перевернула фотографию лицом вниз.