Эвелин Беркман: Случайный спутник

На редкость привлекательной, молчаливо согласилась Марта.

- Но гробница была разрушена бомбой, причем таким образом, что гроб оказался наверху и раскрылся. И... и знаете что? Он был пуст! Там не было ничего, кроме большого свинцового листа, в который тогда заворачивали мертвых, если их требовалось перевозить на большие расстояния. Но тела не было и не было даже следов, указывающих, что оно когда-нибудь там находилось, - ни одного признака присутствия в гробу покойника.

Значит, публично повешен был именно де Маньи. Другого ответа и быть не могло - но как приятно исследователю получить последнее подтверждение правильности своих предположений! Великолепный юный конюший не был отправлен в родную Францию, туда повезли лишь гроб, заполненный для веса свинцом. Мужчина в темном платье, когда его вздергивают на виселицу, похож на любого другого мужчину в темном платье, а виселицы в те времена делали очень высокими, футов сорока, может быть, больше, - и через час, будь то кто угодно, висельник делался неузнаваем. Ах, что за конец был у прекрасного лица с миниатюры! Глазницы опустошены вороньем, щеки разорваны в клочья...

И самая соль мести ревнивца-принца заключалась в том, что к подножию виселицы прикрепили специальный документ, пергамент по всем правилам, с печатью и подписями, объявляющий имя преступника, суть преступления, меру наказания. Теперь понятно, почему профессор считал, что повешен был Яков. Нет, названный именем безвестного и презренного ростовщика на виселице оказался блистательный, высокородный аристократ. Такая подмена ох как не понравилась бы шевалье... Виктор, экономно используя лишь Якова, отплатил сразу и Шарлотте, и ее любовнику. Такова была изощренная, тайная месть пожилого рогоносца молодой прелестной обманщице. И из тьмы веков Марта слышала его смех - гневный, злорадный и - да, страдающий, полный той муки, которая заставила его по всему герцогству стереть всякую память о жене, прямые и косвенные свидетельства ее жизни: ее любовника, рубин, ее пособников, невинных или виноватых, ростовщика и все его племя,- вплоть до того, что он велел содрать и уничтожить в церкви даже символы католицизма, ее религии.

В зале ожидания аэропорта Марта коротала время до своего рейса, который должны были объявить через полчаса. Она еще не оправилась от пережитого и сидела словно в дурмане после кошмарного сна. Мало того, что-то еще более страшное происходило с ней. Будто запечатанная в пустую бутыль, из которой выкачали воздух, она безучастно и равнодушно наблюдала жизнь и суету вокруг, не чувствуя ни малейшего с этой жизнью родства. Шумный зал аэропорта был пронизан светом, всё вокруг двигалось и менялось, счастливые люди кидались в объятия, что-то восклицали, перебивая друг друга, смеялся ребенок, плакал другой. И все это ничего не значило. Она не была больше частью этого мира. Словно перерезали пуповину, которая связывала ее с жизнью. Марте было холодно, холодно до мозга костей и совершенно неинтересно, согреется ли она когда-нибудь.

Она равнодушно шевельнулась, машинально потрогала карман юбки, где лежал приготовленный заранее для проверки паспорт. Что-то под ним зашуршало. Марта вяло сунула руку в глубь кармана и вытащила письмо - то самое письмо Билла, которое ей передали в гостинице "Фюрст-Бишофф" и о котором она так ни разу и не вспомнила, не говоря уж о том, чтобы вскрыть. Теперь она это сделала, медленно и безразлично; измятые странички пришлось разгладить, чтобы можно было прочесть. Для Билла - на редкость пространное послание, отметила она равнодушно. "Дорогая Марта, спасибо за письмо, которое, конечно, бьет рекорд: оно самое длинное из всех, что я от тебя получал. Рад слышать, что у тебя все в порядке. У меня - никаких особенных новостей, все о'кей, и, как обычно, я по горло занят сметами, проектами и так далее. На прошлой неделе обедал с Милли и Франком, привет тебе от них.

Цель твоей поездки в Германию кажется мне, как бы это сказать, надуманной. Кстати, ты чудно описала стариков: так и вижу их, как живых. Однако поосторожней в Германии, твоя импульсивность может быть там не ко двору. Что за анекдот с похищением рубина! Эта Шарлотта, видно, была та еще штучка.

Если хочешь знать мое мнение - так, с ходу, в порядке мозговой атаки, рубин, скорее всего, захоронен вместе с принцессой, разумеется, сознательно, ее мужем."

Марта перестала читать и в оцепенении уставилась на письмо.

"Могу себе представить, как приятно было ему видеть камень, постоянно напоминавший о жене с ее внеклассными занятиями французским! Однако достать разрешение на вскрытие гробницы, учитывая отсутствие внятных резонов, будет так сложно и хлопотно, что не кажется мне возможным, особенно если принять во внимание кратковременность твоего пребывания в Германии. Не говоря уже о помощи и снаряжении, которое ты должна будешь где-то доставать. Так что не обращай внимания на мои досужие домыслы, может, они вообще мимо цели. Не огорчайся, если ничего не получится. Я думаю, мало бы у кого получилось. Попросту говоря, сомневаюсь, что ты получишь зеленую улицу для вскрытия саркофага.