Линда Кук - В след за луной

- Это правда, - признался Паэн. - У меня были на то веские причины. Я выполнял задание, которое требовало большой осторожности.

- Надо полагать, ты уже справился с этим заданием? Паэн улыбнулся:

- Я доставил епископа Юбера Ольтера к месту его переговоров в Испанию и обратно в Кентербери. Он должен был встретиться там с посланцем асассинов <����Асассины - члены мусульманской секты, образованной в конце XI в.>, которые обещали нам кое-какую помощь весьма деликатного свойства, чтобы помочь королю Ричарду уже этой зимой выйти на свободу.

Старик зашевелился в своем кресле и обратил вспыхнувшие оживлением глаза на Паэна.

- Ты сам знаешь, что для тебя всегда найдется место в наших рядах, как только ты перестанешь скрывать свое имя и происхождение. Твой род весьма знатен и благороден, хотя ты и лишился наследственных земель.

- Я не могу.

- Твое настоящее имя можно сохранить в тайне и заменить на другое, когда ты вступишь в орден.

- Это не мое призвание.

- У тебя есть способности, и ты умеешь обращаться с оружием. Кроме того, судя по слухам, которые до меня дошли, тебя не слишком интересуют плотские удовольствия, и тебе еще не раз представится случай и возможность утолить свое влечение к женщинам, если в этом возникнет нужда.

Паэн вздохнул:

- Из меня выйдет плохой тамплиер. Я не могу обещать вам полную и безраздельную преданность. Старик выпрямился в высоком кресле.

- А! Ты еще не отказался от честолюбивого намерения вернуть назад земли.

- Надеюсь, мой брат вернется со временем в Рошмарен в качестве его законного хозяина.

- Матье уже вернул тебе свой долг? - спросил, помолчав, тамплиер.

- Никакого долга не было в помине, - буркнул Паэн. - Только в его воображении.

- Сарацинские всадники за спиной Матье отнюдь не были игрой воображения. Никто другой не осмелился бы прийти на помощь этому глупцу, кроме тебя.

Паэн нахмурился.

- Почему глупцы должны погибать, в то время как умники преспокойно отсиживаются в тылу, прячась за сундуками с золотом? С тех пор как мы вернулись из Палестины, Матье отплатил мне за все сторицей.

- А эта женщина? Она-то тебе что должна?

Лицо Паэна еще больше помрачнело.

- Она ничего мне не должна, да я и не приму от нее никаких выражений признательности.

- Думаю, ты возьмешь вместо этого саму даму. Я уже заметил, какими глазами ты на нее смотрел. Рано или поздно ты получишь ее признательность вместе с ее золотом. - Амо закашлялся. - Уже почти зима, и мои кости соскучились по солнцу Палестины. Ничего удивительного, что многие люди покидают свои очаги и отправляются в паломничество. Нигде так не греет солнце, как на родине Христа.

Паэн подошел к камину и, поворошив кочергой дрова, подбросил в огонь два больших дубовых полена. Амо вздохнул.

- Благодарю тебя, Паэн. Но сейчас меня донимает не возраст и даже не холод, а шрамы и боль в костях, плохо сросшихся в седле, да еще дизентерия, от которой я так и не избавился после Аскалона. - Он накрыл своей бледной, ссохшейся клешней руку Паэна. - Если ты не собираешься стать членом ордена, тогда постарайся забыть о мече и поищи себе место в этом мире. Не трать остаток своей жизни на сражения, Паэн. Остановись, пока твое здоровье не будет окончательно подорвано из-за скверно залатанных ран и незаживших переломов.

- Именно так я и намерен поступить.

- Что ж, тогда попроси свою спутницу найти тебе лучшее применение. Если кто-нибудь и может это сделать, так только она. Ты видел, как она услала молодого Поля с каким-то поручением? Насколько я мог заметить, он даже не попытался ей возразить. Такая женщина, мой друг, не побоится вставить слово, если сочтет это необходимым.

***

Джоанна выторговала у молодого монаха отрез великолепной шерстяной ткани, которую могла носить вместо плаща. Она искренне радовалась своей победе и выглядела вполне довольной, когда Паэн пришел ее проведать в их холодной маленькой келье. Если не считать легкой дрожи в ее голосе, Паэн мог бы подумать, что предстоящая ночь не вызывала в ней ни малейшего беспокойства.

Она медленно, аккуратно расправила плащ и с рассеянным видом обратилась к Паэну:

- Вы обещали рассказать мне о своем прошлом.

- Я буду спать внизу, а комнату оставлю вам, - сказал он. - Я хочу, чтобы вы узнали об этом прежде, чем я начну свой рассказ.

- Поступайте как вам угодно, - отозвалась она. - Все равно между нами ничего не было, кроме объятия, и то не без оговорок. С вашей стороны, добавила она. - Не с моей.