Линда Кук - В след за луной

- Вы не боитесь использовать эти круги в качестве тайника для своих сокровищ? - спросила она. - Бретонцы из Рошмарена старались обходить такие места стороной.

Он приблизился к ней и открыл сумку, притороченную к седлу под самым коленом Джоанны.

- Разве вы не знали, что они наведываются к этим камням каждый раз в середине лета, а также во время сева и после сбора урожая?

- Я никогда не замечала там скопления людей...

- Только потому, что они тщательно скрывали свои визиты от вас, как, впрочем, и от всех остальных. У вас в Англии тоже есть такие каменные круги, устроенные древними, и ваш народ их не забывает.

Она покачала головой.

- Каждое утро в мае туда кладут цветы, а в середине лета на камни возливают молоко. И ничего больше. Он рассмеялся.

- В таком случае не понятно, как вашим родственникам удалось разбогатеть. Если вы будете пренебрежительно относиться к своим божествам, те откажут вам в помощи, и тогда никакие пожертвования в монастыри и прочие богоугодные заведения не вернут вам удачи.

Джоанна истово перекрестилась.

- Человеку, который живет так, как вы, нельзя богохульствовать, иначе вы можете умереть без покаяния. Он пожал плечами:

- Женщине, путешествующей в обществе грубого солдата, не стоит слишком придираться к его речам, если она не хочет остаться одна.

- Я.., я уже сказала вам, что в состоянии продолжать путь самостоятельно...

- И кроме того, такая женщина должна понимать, когда этому сквернослову, которого судьба дала ей в спутники, просто хочется пошутить. - Паэн поднял голову и вздохнул. - Я не покину вас, Джоанна, до тех пор, пока вы снова не окажетесь в Йоркшире, пренебрегая древними божествами и оскорбляя их чувства пустяковыми дарами из увядших цветов и прокисшего молока.

- А что приносите им вы? Разумеется, не золото, поскольку вы только что забрали его... - И тут до нее дошел смысл слов Паэна. - Вы собираетесь подняться вместе со мной на корабль?

Он положил руку на седельную сумку.

- Здесь хватит золота и для меня тоже.

- Но вы не можете... Это уж слишком.

- Я буду торговаться до последнего с капитаном корабля. У нас еще останется достаточно золота.

- Я имею в виду не золото. Вы не можете.., у вас есть долг перед... Меркадье...

- Я отыщу его армию, как только вернусь назад. Меркадье знает, куда послать мне весточку - в то место, где я всегда могу узнать от него новости.

В сознании Джоанны тут же всплыл образ Паэна, стоящего рядом со скрюченным монахом в аббатстве Святого Мартина. Она готова была поставить на пари половину состояния Мерко, что стены обители дали приют родственнику Паэна и что это было единственное место на всем Божьем свете, где можно было связаться с Паэном в случае нужды - через его брата-монаха.

Паэн поднял глаза на облака.

- Западный ветер усиливается. Я успею побывать в Англии и вернуться обратно, прежде чем Меркадье ввяжется в какую-нибудь очередную войну.

Похоже, Паэн не шутил. Он и впрямь собирался проделать вместе с ней весь путь до берегов Англии. В горле Джоанны встал болезненный комок, и она не могла выговорить ни слова. Она будет не одна во время плавания. Она будет не одна...

- Вам нет нужды меня сопровождать.

- Разве вы не рады? Разве вы не... - Паэн вдруг замолчал и изумленно посмотрел на нее:

- Вы плачете? - спросил он. - Полно, мадам. Я не возьму с вас ничего, кроме тех денег, которые нужны, чтобы оплатить мое место на корабле. Вам не придется жертвовать золотом Мерко, чтобы вернуть мне свой долг.

- Да пропади оно пропадом, это золото!

- Клянусь мизинцем святого Петра, мадам, неужто я слышу такие слова от дочери купца? - Он накрыл ее похолодевшие, сжатые в кулачок пальцы теплой ладонью. - Успокойтесь. Эта дорога ведет в порт Сен-Мишель. Если патруль тамплиеров обнаружит нас здесь, они подумают, что я вас похитил или, того хуже, изнасиловал. Не могли бы вы сделать мне одолжение и перестать плакать?

- Я вовсе не плачу.

- Тогда утрите слезы с вашего лица. Со стороны может показаться, что вы плачете.

- Неужели вы не можете хоть немного помолчать?! - вскричала она. - Мне соринка попала в глаз.

- В таком случае мне жаль соринки, потому что в таком потоке она непременно утонет.

Джоанна рассмеялась, и слезы хлынули из ее глаз с новой силой, сменившись новым приступом смеха. Кобыла под ней попятилась в сторону и остановилась.

В тот миг ей показалось вполне уместным и ничего не значащим жестом положить руку ему на плечо, затем снять колено с луки седла и посмотреть прямо в его обращенное к ней лицо. Джоанна не помнила, как соскользнула вниз, очутившись в его объятиях, и не знала, кто из них первым решился коснуться губами сначала ладони другого, а затем зажмуренных в порыве страстной тоски век.