Эдит Лэйтон - Гордое сердце

Ее солнечное настроение поблекло. В комнате, казалось, тоже потемнело. Драмм чувствовал недовольство собой. Обычно он более тактичен.

- Вы знаете о лондонских клубах из газет. Но скорее всего никогда не бывали в Лондоне? - спросил высокопоставленный гость, чтобы перевести разговор на более нейтральную тему.

- Никогда, - ответила Александра. - Не было ни времени, ни возможности.

- Я так и думал, - сказал он. - Не верьте всему, что читаете. Могу признаться, что иногда в самых лучших клубах выдаются удивительно скучные вечера, когда там нет никого из друзей, и даже если они есть, то могут часами спорить по поводу какой-нибудь ерунды. Иногда в "Олмэксе" трудно удержаться от зевоты. И не все званые обеды можно назвать блистательными. В основном в залах слишком жарко, а компания собирается слишком шумная, и еда либо скудная, либо несвежая.

- Ужасно, просто невыносимо, - с легкой улыбкой произнесла девушка, не отрывая взгляда от иголки с ниткой. Драмм усмехнулся.

- Правильно. Я преувеличиваю. Но дело в том, что город не так хорош, как кажется, если всю жизнь жить в деревне.

- Во всяком случае, в этой деревне, - со вздохом ответила она. - Здесь нет подходящего помещения, поэтому не устраиваются ни приемы, ни балы. Местный сквайр живет на ферме. У нас есть кузница, немного в стороне от большой дороги. Услугами кузнеца пользуются жители еще трех крошечных деревушек поблизости, иначе ему просто не хватало бы работы. Время остановилось с тех пор, когда добрая королева Елизавета отдыхала у нашего колодца во время одного из путешествий по стране. Потом жизнь унеслась вперед без нас.

- Вы хоть когда-нибудь были где-нибудь еще? - с любопытством спросил он.

Ее лицо застыло, а голос зазвучал глухо:

- Один раз. Я уезжала в Бат. На семнадцать дней. И там получила сообщение, что мистер Гаскойн болен. К тому времени, когда я вернулась, он умер. - Девушка подняла глаза. - Пожалуйста, не жалейте меня. Я имею больше, чем многие женщины. У меня есть мальчики, этот дом, свое место в жизни. Это не так мало.

- Какие-нибудь поклонники? - небрежно спросил граф, отправляя в рот следующее печенье.

- Толпы, - улыбаясь, ответила она. - Теперь вы знаете обо мне все. Будет только справедливо, если я тоже приступлю к допросу.

Драмм притворился, будто поперхнулся.

- Боже мой! - выговорил он. - Я ничего о вас не знаю. Вы ускользаете от ответов, как угорь из рук. А я - открытая книга! Вы знаете мое имя, положение - вам известна вся моя жизнь.

Александра смотрела на графа, подняв брови.

- Да, - сказала она ровным голосом, - вы джентльмен из Лондона, благородного происхождения и богатый. И это все? Прекрасно. Значит, я деревенская женщина, без всякого титула и с небольшими средствами. Вот и все. Нести вам лепешки?

Драмм скрестил руки на груди.

- Мне тридцать пять лет, - начал он, - и отец совсем меня замучил, потому что хочет, чтобы сын женился, а я никак не найду леди, которая воплощала бы его мечты. Учился в Итоне, как уже сказал, а потом в Оксфорде. Служил своей стране, работая в военном ведомстве, что означает многие годы жизни за рубежом. У меня мало настоящих друзей и очень много приятелей.

Александра откинулась на спинку кресла, слушая с неослабным вниманием.

- Я люблю петь, - продолжал граф, - и не так уж сильно расстроен тем, что сломал ногу, поскольку не увлечен танцами. Я могу горячо спорить о политике, умею фехтовать, боксировать, ездить верхом, но не посвятил себя целиком какому-либо виду спорта. Я читаю и хожу в театр. Пользуюсь успехом на приемах, поскольку могу льстить кому угодно и в чем угодно. Прекрасно умею вести разговор, поскольку именно этим мы, лондонские вертопрахи, и славимся. Я могу говорить часами на любую тему, и иногда высказывать разумные мысли.

Драмм был очень доволен, что снова заставил ее смеяться. Слишком доволен. Но он осторожен и хорошо себя знает. Флиртовать не значит влюбиться. Незваный гость намерен приятно провести время, позабавив себя и девушку. Почему бы нет? Он будет думать о ней, как о милой женщине, его сиделке и хозяйке, но принадлежащей другому, гораздо более могущественному человеку. Общественное мнение не осудит такое поведение.

Александра Гаскойн, славная, очаровательная, и добрая не может оказаться для него избранницей судьбы. У нее нет ни аристократического происхождения, ни богатства. Ничего, кроме этого милого лица, превосходной фигуры и яркой индивидуальности. Этого, может быть, достаточно, чтобы девушку заметили в обществе, но не в его обществе. Дочь школьного учителя, она может быть подходящей женой для другого учителя, чиновника или для представителя нетитулованного дворянства. Но не для него, конечно, тут же подумал Драмм. Александра принадлежит к слишком низкому классу, чтобы стать его женой, и к слишком среднему, чтобы стать любовницей. И, в конце концов, она добропорядочна.