Эдит Лэйтон - Гордое сердце

Александра поставила поднос, отодвинула занавески и, открыла окна настежь. Драмм вздохнул.

- Теперь я по крайней мере могу слушать пение птиц. А то лежу здесь один, как будто на земле, кроме меня, никого нет. В деревне всегда так тихо. Мальчики в школе, верно? Я слышал, как вы разговаривали с миссис Тук внизу... Пожалуйста, останьтесь и побеседуйте со мной. Я могу перенести неподвижность одной ноги, но когда голова ничем не занята, это гораздо хуже. - Он усмехнулся. - Во всяком случае, я достаточно спал.

Девушка думала, как бедняга лежит один и ему не с кем поговорить и нечего делать. Ей бы было ужасно скучно, а ведь она привыкла к деревенской тишине. "Ему это должно казаться невыносимым, - подумала Александра, - вот почему граф так старается быть общительным. Интересно, что он чувствует, умоляя простую деревенскую женщину посидеть и поговорить с ним?" Александра решила облегчить графу Драммонду задачу, отбросив мысль о том, что ей и самой будет приятнее разговаривать, чем просто сидеть и смотреть, как он спит. Она подняла крышечку маленького чайничка.

- Вы можете взять эту чашку. Пожалуйста, не спорьте, - добавила она. Не такая уж это жертва. Я не хотела оставлять вас одного на весь день и поэтому прихватила шитье и еду.

Девушка подняла поднос, которым граф пользовался как письменным столом, и поставила ему на колени.

- Я прихватила несколько миндальных печений, а пшеничные лепешки миссис Тук принесу вам попозже. Это та женщина, которую прислал доктор, чтобы вы смогли остаться, помните? - Александре было приятно увидеть виноватое выражение на его лице, но, заметив, что Драмм смущен, она решила сменить тему: - Оказалось, что присутствие компаньонки имеет и другие преимущества. По крайней мере для меня. Эта дама превосходно готовит. Сегодня миссис Тук печет, и у нас будут ягоды со сливками.

- И чай с лепешками? И прощение? - спросил Драмм. Он поднял чашку, сделал глоток янтарного чая и вздохнул. Потом опустил голову на подушку. - Я не заслужил такого хорошего обращения, вы это знаете, - с полной раскаяния улыбкой произнес он. - Я мог бы оказаться в беде, а вместо этого роскошествую.

- В убогой комнатенке в деревенском домике, в глуши? - Она рассмеялась, усаживаясь в кресло у окна. - Вам незачем льстить, я уже пообещала вам лепешки.

- Дело не в размерах комнаты и не в местонахождении, я благодарен за заботу и компанию, - ответил он, взяв с подноса свежее миндальное печенье.

- Конечно, вечер, проведенный в нашем обществе, нельзя сравнить с времяпрепровождением в опере или в театре, но с ужином в клубе Брукса или с блистательным лондонским званым обедом он, по-моему, вполне сопоставим. Она подняла глаза и встретила заинтересованный взгляд Драмма. - Я знаю о таких местах. Мы получаем газету и журнал, - пояснила она. - Мистеру Гаскойну очень нравился "Джентлменз мэгэзин". Однажды там опубликовали его возмущенное письмо.

Небесно-голубые глаза Драмма потемнели от легкого недоумения.

- Мистер Гаскойн? Вы всегда так его называете?

- Да, он настаивал на этом. Мой отец был старомоден и считал, что фамильярность ведет к неуважению.

- Я с этим не согласен, - сказал Драмм. - И мой отец тоже не согласился бы, а говорят, что он самый чопорный человек в стране. Но мистер Гаскойн, должно быть, не во всем ошибался. Посмотрите, какие хорошие выросли ребята. И вы. Вам все удается.

Он замолчал и посмотрел на нее. Александра была так же свежа, как чай и печенье, которые она принесла. Ему очень понравилось, что девушка обладает чувством юмора, и то, как она несет тяжелое бремя ответственности за больного гостя. Но его дружелюбное отношение вполне понятно. Александра сейчас выступает в роли его медсестры и утешительницы, и, конечно, ему это нравится. Однако он почти не знает ее. Пора наконец-то исправить это упущение.

- Вам удалось сохранить семью, что наверняка было нелегко, - продолжил граф. - Судя по рассказам доктора, вы ненамного старше братьев и были еще младше, когда умер ваш отец.

- С семьей мне было нетрудно, - ответила она, сосредоточившись на шитье. - В конце концов, я только ею и занималась.

Драмм наблюдал за тем, как девушка шьет. Александра абсолютно не похожа на женщин, с которыми он привык общаться, на жительниц Лондона. Сейчас дамы носят кудри или локоны. А ее волосы стянуты сзади в хвост, такие прически носили джентльмены в прошлом веке. Тонкие выбившиеся волоски колышет ветерок, влетающий в открытое окошко. Они блестят от чистоты, а не от помады, подумал граф, что было бы необычно для светских дам. Многие из них не пользовались маслом для укладки волос, потому что его заменял жир их грязных волос. Для столицы главное - внешний вид, а не любовь к мылу и мочалке.