Кэтрин Лэниган - Все или ничего

- No comprendo "Сити-Холл"?

- Я тебе как-нибудь потом объясню. - Морин бросилась вверх по лестнице.

У себя в комнате она натянула голубое шелковое платье, зачесала волосы в хвост и завязала сзади большой бант из черной тафты. Наведя легкий румянец, девушка нанесла коричневые тени, потом подкрасила губы розовым блеском.

Когда она оглядывала себя в зеркале, перед ее мысленным взором мелькнуло лицо Брендона. Взяв серый контурный карандаш, она аккуратно подвела ресницы, накрасила их тройным слоем туши и побрызгалась духами "Опиум". "А собственно, зачем я так вожусь с макияжем, если моя цель - дать разгон этому козлу в Остине?" - думала Морин, выходя из ванной.

Она стояла на краю взлетной полосы с ветеринаром, Уэсом и Биллом, глядя, как приземляется двухвинтовой самолет "сессна" - симпатичный сине-белый аппарат, новый и в отличном состоянии. Пыль вихрилась под брюхом самолета, подобно клубам дыма. Морин зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела, как Брендон, улыбаясь, выходит из самолета.

Он был в джинсах и ковбойской рубашке, на ногах - сапоги из дорогой черной кожи. Он побежал к Морин, показывая жестами, чтобы она шла вперед.

- Я думал, вы торопитесь! - сказал он со смехом, пожимая руку Доку, а затем кивнул Биллу и Уэсу. Он кинул взгляд на самолет со стадом. - Какие-то проблемы со скотом?

- Долго рассказывать, - отозвалась она.

- И эти парни не смогли вам помочь? Я польщен.

Док усмехнулся, но взгляд его остался серьезным.

- Пусть она сама объяснит, но во всем этом есть что-то подозрительное. Приготовься, Брендон, в Остине тебе придется поскандалить.

Морин сердито прищурилась. Она не любила, когда с ней обращались как с маленькой.

- Это мой скот и мои проблемы. При чем здесь мистер Уильямс? Я как-нибудь без него разберусь, - надменно заявила девушка.

- Но самолет-то мой вам все-таки нужен?

Морин вспыхнула:

- Да, очень нужен! Мы можем лететь прямо сейчас?

- Разумеется.

Брендон попрощался с ветеринаром и остальными мужчинами и пошел следом за Морин. Он подсадил ее в самолет и помог сесть на сиденье, нежно придержав за талию.

- Я сама, - сказала она, застегивая ремень безопасности и запирая дверь.

Брендон сел за приборы, запустил двигатели, развернул самолет и вырулил к краю взлетной полосы. Полоса давно не ремонтировалась, и при посадке он заметил на ней несколько глубоких колдобин, которые хотел избежать при взлете..

Сейчас он вез пассажира. И очень важного пассажира.

- Вы когда-нибудь летали на таких маленьких самолетах?

- Конечно. Я облетела всю Африку и не на таких современных моделях.

- Простите.

Взревели моторы, и маленький самолет затрясся на старте. Брендон с сияющими от волнения глазами разогнал "сессну" на взлетной полосе и потянул на себя рычаги управления. Через несколько секунд они взмыли над горами и понеслись выше, к облакам. Брендон несколько раз запрашивал по радио Остин, уточнял время прибытия и метеоусловия.

Морин смотрела на расстилавшийся внизу ландшафт, и по телу ее пробежали мурашки. Сейчас она окончательно убедилась, как эта земля похожа на Зимбабве. Слушая голос Брендона, она унеслась мыслями в другую страну, к другим людям. Странно, но здесь - в небе, с почти незнакомым человеком - она чувствовала себя в полной безопасности.

- Расскажите мне о Своих неприятностях, - попросил он.

- Неприятностях?

- Ну да. Из-за которых я отменил деловую встречу и везу вас в Остин.

- А... - Морин смущенно улыбнулась и рассказала, что у Нее произошло.

- Я думаю, вы без труда уладите ваши дела. Наверное, это просто какое-то недоразумение. Но вы правильно сделали, что отправились в Остин. К тому времени как мы вернемся домой, скот отпустят, и вы сможете перевезти следующую партию.

Когда он это сказал, она почувствовала облегчение.

- Надеюсь, вы правы.

- Конечно, прав. Поверьте, мне.

Полет проходил гладко. Морин расслабилась, разглядывая сверху хрустально-голубые озера и зеленые деревья, лишь слегка тронутые золотом. Брендон объяснил, что техасская осень разочаровывает тех, кто привык к пламенеющим кленам и дубам Нью-Йорка.

- Здесь деревья скорее плавятся, а не горят. Они делаются скучно-коричневыми, а потом, проснувшись однажды январским утром, вы замечаете, что они уже голые.

Морин с удовольствием слушала протяжный говор Брендона и его низкий смех. Здесь, в воздухе, он казался ей другим. Или, может быть, она была другой?

Она не успела еще насладиться полетом, как они приземлились.