Джо Шрайбер - Гуд бай, стервоза!

— Будешь говорить, когда тебя спросят!

Теперь он произносил фразы отрывисто, как инструктор, натаскивающий собаку. От ненависти к нему у меня потемнело в глазах и переклинило в мозгу.

— Ты поняла меня, шваль?!

— Да что ж тут не понять, — сплюнула Гоби.

— Дура, — бросил мужик в пальто, — ты что, думала, мы не знали, что ты снова объявишься?

Гоби молча смотрела на него снизу вверх, высоко задрав подбородок — нагло и уверенно.

— Кто тебя подослал?

Гоби не шелохнулась.

— Я задал тебе вопрос.

Он снова размахнулся и двинул ей висок; на этот раз я видел, как мотнулась ее голова и брызнула кровь из ноздрей; она запрокинула голову.

— Откуда у тебя информация?

Гоби молчала; я откашлялся.

— Эй, послушайте, — позвал я, — сэр!

Он обернулся и посмотрел на меня. На тот раз он держал фонарь низко, и я смог впервые разглядеть его. Его лицо было похоже на картофелину — розовое, безволосое, абсолютно ничем не примечательное — лицо учителя воскресной школы. И это было самое страшное. Он был почти ровесник моего отца или немного старше, но его бесцветное лицо, ничем не выдающиеся черты и пустые глаза не позволяли точно определить его возраст. Он был похож на восковую фигуру — то ли молодой актер, которого загримировали под старика, то ли слегка подкрашенный перед похоронами труп.

— Сэр, послушайте, мой отец — адвокат, — затараторил я. — Если бы он узнал, что я здесь, я знаю, он заплатил бы вам столько, сколько бы вы попросили, только отпустите нас — меня и эту девушку. Если вы позволите мне позвонить, уверяю вас, я все устрою.

Человек с мертвыми глазами смотрел на меня пустым взглядом. Я слышал, как в его руке тихо позвякивает цепь.

«Сейчас он меня ударит. Так же, как бил Гоби. И разнесет мне лицо на фиг этой своей цепью…»

Но он снова отвернулся, словно и не слышал меня. Словно ему просто послышался какой-то шорох… Он снова впился взглядом в Гоби.

— Итак, кто тебя послал? — спросил он.

— Я пришла сама, — прошипела она.

— Кто тебя тренировал?

Гоби ответила что-то на литовском и вдруг резко подалась вперед и изо всех сил плюнула ему в лицо.

Человек выпрямился и замер. Я почувствовал, что готов немедленно упасть на колени и умолять его сохранить Гоби жизнь. Я готов был предложить ему все, что у меня есть, все, что угодно, только бы он не убивал ее!

Но он только опустил цепь, тяжело вздохнул и, вытерев со лба пот, отвернулся и отправился вверх по лестнице.

— Эй! — позвал я, глядя на Гоби. — Как ты там?

Вопрос, конечно, был глупее не придумаешь, но как еще можно было начать разговор? Я и не ждал от нее никакого ответа, но, спустя минуту, она подняла голову и посмотрела на меня. Я затаил дыхание. Я слышал, как она шевелится и скребет ногами по полу.

— Я хочу, чтобы ты очень внимательно выслушал меня, Перри. — Ее голос был низким; она с трудом говорила. — Ты слушаешь меня?

— Да.

— Этого человека зовут Славин.

— Ты что, знаешь его?

— Мне известна его репутация. Через пару минут он вернется и будет меня пытать.

— А что он до этого, по-твоему, делал?

— Да ничего, это были цветочки.

— И что же он будет делать?

— Ну, возможно, начнет с того, что будет выдирать у меня ногти, по одному, и я хочу, чтобы ты приготовился.

— К чему приготовился?

— Если тебе представится возможность бежать, беги. Беги и не оглядывайся.

— Ты что, думаешь, я оставлю тебя здесь, когда тебе будут выдирать ногти?!

— Ну, может, не ногти, а зубы, — сказала она. — Это его специализация. Ходят слухи, что раньше в Румынии Славин был дантистом, а теперь зарабатывает себе на жизнь пытками, выбивая из людей правду.

— А почему бы просто не сказать ему то, что он хочет знать?

— Не люблю таких. И не люблю поддаваться на угрозы и насилие. — Она помолчала. — А еще я думаю, что он все равно меня убьет.

— Почему?

— Потому что это тоже его специализация.

Мы сидели, молчали и слушали, как капает вода из труб. Я думал о том, как же ей, наверное, больно сейчас, если она вообще что-то чувствует.

— Он тебя заграбастал на Восемьдесят пятой улице? — спросил я.

Она кивнула.

— Я вернулась к машине, ты был уже без сознания, те двое парней ждали меня. К тому времени, как я их заметила, было слишком поздно.

— Прости, я подставил тебя, — сказал я.

— Да ладно, ты ж ничего не мог сделать…

— Неправда, — сказал я, — мне надо было быть внимательнее.

— Ты сделал все, что мог, — сказала она. — Ты же не воин, Перри, и не солдат. Не больше, чем я — студентка по обмену.