Джин Плейди - Королевский путь

Путешественники направлялись к Шенонсо — самому прекрасному из всех замков Франции, построенному в долине и выглядевшему как бы плывущим по воде в окружении ольховых деревьев. Луара, протекающая под замком — он стоял на мосту, — была подобна защитному крепостному рву. Этот замок всегда был прекрасен. Диана, нежно любившая его, пригласила лучших художников Франции с тем, чтобы дополнить его красоту. Генрих отдал этот замок Диане, хотя Екатерина имела на него виды. Королева-мать навсегда запомнила эту обиду. Одним из самых первых действий, что она предприняла после смерти мужа, явилось требование о возврате Шенонсо. В обмен на это она с превеликим удовольствием предложила Диане замок Шомон, от которого Екатерина хотела избавиться, так как на опыте познала, что ничего, кроме несчастий, он не приносил ей. Пока она жила там, несчастья обрушивались на нее потоком дурных видений.

Пока королевский кортеж — с постелями и мебелью, одеждами и атрибутами власти — направлялся к Шенонсо, королева-мать вела разговор с Марией о новшествах, задуманных ею для замка. Она собиралась соорудить новое крыло с двумя балконами — по одному с каждой стороны, так, чтобы, когда она будет давать бал, факелы освещали танцующих с обеих сторон бального зала. Она собиралась отправиться в родную Италию за скульптурами. Никто не мог равняться в скульптурном деле с итальянскими мастерами. Стены предполагалось укрыть тончайшими гобеленами и отделать резным мрамором.

— Вы счастливая, — сказала Мария, — вы можете найти что-то, что поможет вам забыть горе.

Королева проницательно взглянула на нее:

— О да, конечно. Я потеряла самое дорогое. Даже если я отрешусь от многого, здоровье моих детей даст мне достаточно пищи для размышлений.

— Совсем недавно этот замок был в распоряжении мадам де Валентинуа.

— Да… да. У нас у всех должны быть свои яркие моменты, не так ли? Я надеюсь, Шенонсо будет весьма занимателен для моего сына и Вашего Величества.

— Вы так заботливы, Мадам.

— И, — донеслось от королевы, — для ваших детей.

— Мы очень рады.

— Я беспокоюсь о сыне. Он ослабел со дня свадьбы. Я боюсь, он чересчур быстро растет.

Королева-мать наклонилась с лошади и коснулась руки Марии, издав скабрезный смешок:

— Я уверена, ты его не сильно утомляешь.

— Я… утомляю его?!

Екатерина кивнула.

— Он такой молодой муж, — произнесла она.

Мария вспыхнула. Эта женщина, как и кардинал, обладала способностью создавать неприятные представления. Взаимоотношения, которых ожидали от них и которые вполне четко объяснил им кардинал, были для обоих источником смущения. Никто из них не испытывал желания. В таких случаях мысли кардинала и королевы-матери довлели над ними. Им обоим казалось, что эти двое постоянно присутствуют рядом — кардинал, наблюдающий за ними и покачивающий головой в случае их неудачных попыток, королева-мать, злорадствующая над их неловкими движениями. Такие мысли не пробуждали страсти.

— Он так слаб сейчас, — сказала Екатерина, — что я убеждена, когда ты обнаружишь, что беременна, никто не поверит, что это королевское дитя.

И вновь этот смешок. Это было непереносимо.

Они прибыли в Шенонсо, но гнев Марии не оставил ее, даже когда ее наряжали к вечернему банкету. Она взглянула на свое отражение в чудном зеркале венецианского стекла и увидела, как сияют ее удивительные глаза.

В словах королевы-матери всегда сквозил еще какой-то дополнительный смысл. Она, похоже, опасалась, что Мария носит ребенка, и причина ее страхов стала наконец проясняться. Если бы она была беременна, а Франциск умер, то сын Екатерины Шарль не смог бы стать королем, а Екатерине так хотелось увидеть младшенького на троне.

Однажды Франциск сказал:

— Мать любит меня потому, что я король, а Шарля за то, что, если я умру, он взойдет на трон.

Но, хотя Франциск и был королем, на самом деле правили Францией дяди Марии, а Екатерина мечтала властвовать сама. Могло показаться, объятая внезапным ужасом, подумала Мария, что королева-мать желает смерти Франциска.

Она оглядела свою восхитительную спальню. Может быть, именно здесь, в этой отделанной дубом кровати с занавесями из атласного алого дамаска, король Генрих и Диана проводили ночи любви. Она взглянула на шкафы, королевское кресло, стулья и неожиданно обрадовалась, что у нее нет сюрприза для Екатерины…

— Принеси мое платье, — обратилась она к Мэри Битон, которая вместе с Сетон помогала ей одеваться. Платье было из голубого бархата и атласа, украшенное жемчугом.