Джин Плейди - Королевский путь

…Они лежали рядом в супружеской постели, сбросив с себя сверкающие свадебные одежды…

— Я бы умер со страху, если бы здесь была не ты, а кто-то другой, — тихо сказал Франциск.

— Я бы тоже, — ответила Мария, — окажись здесь вместо тебя другой человек.

Дофин радостно рассмеялся, а Мария прекрасно знала, как успокоить его. Все было просто — она чувствовала Франциска. Ему повезло, что у него оказалась такая жена.

— Я буду сильным, Мария, — произнес он. — Я стану как дядя Франсуа. Париж будет приветствовать меня криками… у меня тоже будет шрам… Я стану как отец — спокойный и сильный!.. Как замечательно, что ты такая, какая ты есть!

— И это прекрасно, что ты, Франциск, такой же…

— Я люблю тебя, Мария…

— И я люблю тебя, Франциск.

— Чтобы ни стряслось… ведь все будет хорошо, да?

— Конечно, Франциск. Не беспокойся ни о чем. Спи.

Она видела: он уже почти спит. Он прижался к ней, и Мария обняла его, как бы защищая.

— Я так рад, — пробормотал он, — так рад… что ты — моя жена…

И дофин провалился в сон.

Медовый месяц молодые должны были провести в милом старом замке, построенном еще отцом Франсуа де Гиза в Вилле-Котре. Вместе с ними туда приехали всего лишь несколько слуг. Народу в замке оказалось совсем немного, и Франциску и Марии никто не мешал общаться.

Это были самые счастливые недели в жизни Франциска. Дни казались бесконечными. Это были даже не дни, а сплошная радость. Бывало, Франциск валялся на лужайке перед фонтаном, а рядом сидела Мария, читавшая ему какую-нибудь книжку. Иногда они вместе отправлялись на конную прогулку в лес. С ними больше никто не ездил, они были только вдвоем. Они пускали лошадей шагом, а потом неожиданно галопом, и тогда почти летели бок о бок друг с другом по зеленому ковру травы.

В Вилле-Котре с легкой руки Марии дофин научился не бояться лошадей и неплохо держаться в седле.

Мария умудрилась сделать так, что Франциск начисто забыл о своих болезнях. Она позволила ему ощутить себя Мужчиной.

К его превеликой радости, их свадьба не подвела чему-то итог, не оказалась концом всего. Мария тоже очень радовалась, что все остается по-прежнему, только теперь она жена дофина и они могут быть вместе ночью и днем.

Как же славно, что в Вилле-Котре было так мало народу. Мать со всем Двором была в Ле Турне. Можно сказать, почти никто не беспокоил Франциска, кроме единственного человека — кардинала Лотарингского. Дофину казалось, Шарль все время подглядывает за ним. От него веяло чем-то зловещим.

Все было бы ничего, если бы не болезнь Марии, которая временами одолевала ее. В детстве она была крепким ребенком, но, став старше, нередко падала в обмороки.

На беспокойство о ее здоровье и сослался кардинал, появившись неожиданно в замке. Когда дофин увидел, кто приехал, его охватил беспричинный ужас. А Мария же с радостью бросилась приветствовать дядю.

Кардинал обнял детей и сказал:

— Это тайный визит. Я просто не мог удержаться и не повидать вас. Да еще к тому же прослышал о твоей болезни, Мария.

Кардинал с тревогой взглянул на лицо девушки. Ее кожа была восковой бледности. Это выглядело притягательным, но, увы, не свидетельствовало о крепком здоровье. Шарль вспомнил о разговоре с Франсуа. Тогда он сказал брату, что его пугает, когда власть над страной в руках двух тщедушных ребятишек. Он рассказал Франсуа о встрече с врачами дофина. Кардиналу удалось вытянуть из них, что, оказывается, шанс, что мальчик протянет хотя бы лет до двадцати, очень мал.

Все эти тревоги и вынудили Шарля посетить детей.

Он внимательно посмотрел на дофина и Марию… Он прекрасно понимал их. Дофин — больной мальчик, так ослаб от своего недуга, что у него не было сил на порывы страсти. А Мария… Однажды она выпустит на свободу свою страстность. В этой надежде, затаившейся в ней, и был секрет ее страшной притягательности. Почти каждый мужчина должен был чувствовать это и втайне желать стать как раз тем, кто разожжет этот чувственный огонь. Мария была сдержана, но все из-за гигантского чувства самоуважения. Оно как дымка прикрывало ее чувственность. Убрать этот флер — и предстанет настоящая Мария — страстно желающая, даже распутная. Разбуженная в ней женщина заставит забыть Марию, что она — королева.

Шарль очень хотел сохранить в неприкосновенности этот покров. Он лишь однажды слегка приподнял его, но тут же опустил. Он был слишком стар и мудр, чтобы позволить чувствам править собой. С Марией нужно быть осторожным… Он представил, что вдруг Генри де Монморанси сорвал бы этот чудесный покров… Как все-таки хорошо, что ему удалось представить Генриха таким мерзким.