Сюзанна Маккарти: Магия чувств

- Спасибо.

- И давно вы этим увлекаетесь? - продолжал он. Видно, его забавляло то, что она решила не обращать на него внимания.

Чарли безразлично пожала плечом: дескать, мне все равно, здесь вы или нет.

- О, давно. Лет с пятнадцати-шестнадцати.

- Ах, ну тогда действительно давно, - серьезно согласился он.

На его насмешку Чарли ответила свирепым взглядом. Уж не считает ли он ее ребенком?

- Мне уже двадцать два, - с достоинством сообщила она.

- Да неужели? - Он лукаво приподнял бровь. - Ни за что бы не подумал.

- Представьте себе. - Она знала, что выглядит моложе своих лет. Это все из-за волос. Сегодня они были убраны в высокий конский хвост и перевязаны желтой и розовой ленточками. Что бы она с ними ни делала, ей никогда не удавалось уложить их в элегантную прическу: слишком кудрявые.

Он наклонился и стал внимательно рассматривать картину. Боясь вновь сомлеть от запаха его мужского тела и исходящего от него тепла, она на своей низенькой табуреточке отшатнулась в сторону так, что чуть не потеряла равновесия.

- У вас профессиональная техника письма, - произнес он с видом человека, который знает в этом толк. - Вы учились в художественном колледже?

- Да, но я его бросила, - ответила она. В интонациях ее голоса проскальзывали воинственные нотки. - Перспектива стать конструктором-дизайнером или работать в рекламе меня не устраивала.

- Ну да. - Он опять принял насмешливо-серьезный тон. - Вы просто продаете свои картины?

- Естественно, нет, - с надменным презрением отрезала она. - Если они кому-нибудь по-настоящему нравятся, я их дарю. В жизни есть кое-что поважнее, чем делать деньги. - Она пренебрежительно взглянула на его портфель, он был из тонкой кожи. Ее папочка считал это основным признаком: чем тоньше кожа портфеля - тем важнее персона.

Он улыбнулся, прекрасно уловив ее намек.

- Тогда на что же вы умудряетесь жить? - осведомился он с притворной мягкостью.

- Деньги мне присылает отец... - Еще не закончив фразу, она осознала иронию и почувствовала, что начинает краснеть.

- Очень удобно. - Кажется, он решил вволю над ней поизмываться. Значит, вас содержит отец и, в отличие от многих других людей, вам ни к чему заниматься этим грубым и грязным делом, то бишь зарабатывать деньги.

- Да.., но.., я все их не трачу, - пробормотала она, разозлившись на себя, да и на него - за то, что поставил ее в глупое положение. И стала поспешно складывать художественные принадлежности в специальный деревянный ящичек.

Тон его тут же изменился.

- Вы уже уходите? - В его голосе чувствовалось раскаяние. Пожалуйста, не уходите, если это из-за меня. Вы же не закончили работу.

- Я хочу выпить кофе, - отрезала она, чего доброго, еще догадается, что порядком вывел ее из душевного равновесия.

- Тогда позвольте мне вас угостить, - вдруг предложил он.

- Нет, спасибо. Он ухмыльнулся;

- Вы на меня сердитесь, и у вас есть на это все основания. Кажется, той ночью я позволил себе лишнее и вел себя не по-джентельменски. Давно следовало бы извиниться, но я был в отъезде. Пожалуйста, примите мои извинения сейчас.

- О, нет.., это тащить не надо, - как-то неуверенно возразила она. Обычно я оставляю все у стены, лоточник за этим присмотрит.

Он кивнул и помог пристроить ее принадлежности в стороне от прохожих. Кафе, где она обычно пила кофе, было совсем рядом. Следуя за ней, он спустился по крутым ступенькам и, пригнувшись под низкой притолокой, вошел внутрь.

Кафе было оформлено в традиционном голландском стиле: обшитые темной доской стены и простые деревянные столы со стульями. На пороге Чарли вновь одолели сомнения: не стоило с ним сюда идти. Здесь обычно собиралась богемная молодежь, которой был наводнен Амстердам. Строгий деловой костюм ее спутника только подчеркивал его принадлежность к совсем другому, чуждому ей миру.

Кое-кто уже заметил ее, поприветствовав улыбкой или махнув рукой. Она бросила осторожный взгляд на своего спутника.

- Может, мы.., пойдем в какое-нибудь другое место? - поспешно предложила она. - Тут слишком людно.

- Вовсе нет, - возразил он; очевидно, его ничуть не волновало, что он выглядит белой вороной. - А вот и свободный столик.

Взяв ее за руку, он направился в конец комнаты, подальше от шумной толпы посетителей, собравшихся у высокой стойки, где пили кофе и пиво или играли в кости. В другой раз она бы возмутилась этой бесцеремонностью, но от его прикосновения ее окатило такой жаркой волной, что она уже не могла нормально соображать.