Элизабет Оглви - Внезапная страсть

- И зачем тебе понадобилось сюда приезжать? - с досадой спросила она. Он напряженно смотрел на нее.

- Просто проверить воду. И газ тоже. - Он наклонился, чтобы посмотреть трубу под раковиной. - Тут у нас недавно была протечка.

"У нас". Она сглотнула.

- Я подожду на улице, пока ты закончишь.

- Как хочешь.

Она подошла к деревянной скамеечке, с которой открывался необыкновенный вид на долину, но даже это оказалось мучительно, она вспомнила, как они сидели здесь вдвоем, смотрели на заходящее солнце, затем наступала бодрящая прохлада, после чего им хотелось есть, а еще больше хотелось друг друга. Она вспоминала, как долгими вечерами они играли в триктрак или шахматы. Она вспоминала, как осоловевшие и расслабленные от вина и обеда они занимались любовью на этой самой скамейке... Она быстро встала, почувствовав залах свежесваренного кофе, и увидела в дверях Стефано.

- Я сварил кофе.

Она покачала головой. Воспоминания пронзали ее, как стрелы.

- Давай вернемся, если ты не возражаешь.

- Возражаю. Я считаю, что нам надо поговорить.

- Почему именно здесь?

- А почему нет?

- Потому что... - но если она назовет истинную причину, то выдаст себя с головой.

- Понимаешь, Крессида, здесь, в горах, ты как бы моя пленница. Ты не сможешь сбежать. Здесь нет прислуги, которая может нас подслушать. Мы здесь совершенно одни, - сказал он насмешливо, и что-то в его глазах заставило ее отрицательно покачать головой.

- Если ты думаешь...

Он покачал головой с нетерпением.

- Я привез тебя сюда не для того, чтобы заниматься любовью. - Глаза его блеснули. - Во всяком случае не специально для этого. Нам пора обсудить кое-какие вопросы, от которых мы чертовски ловко уклонялись. Садись. - Он указал на скамеечку, а сам прошел в хижину, откуда вернулся через несколько минут, неся обшарпанный поднос с кофейником, двумя эмалированными кружками и сахарницей. Он положил сахар в обе кружки, помешал, протянул ей одну и сел рядом. И она внезапно почувствовала его близость.

- О чем же ты хотел со мной поговорить?

- Нужно решить, что делать, если ты действительно беременна.

Ей показалось, что она стала для него какой-то помехой, от которой хочется поскорее избавиться.

- Продолжай, - сказала она. - Внимательно тебя слушаю.

- Для начала давай не будем гадать, ладно? Судя по тому, что ты сказала врачу, у тебя задержка на три дня.

- Да, - ответила она глухим голосом, не зная, как он на это отреагирует.

Крессида услышала, как он тихо выругался.

- Ведь ты беременна, правда? - прошептал он. - Наверняка это так. У тебя никогда не было прежде задержек.

И эти слова ударили ее больнее, чем многие другие. Как же хорошо он знал ее - ее настроение, ее характер, ее физиологию. Он не знал только одного того, что она все еще любит его, что любовь все еще живет в ее сердце - это для него оставалось тайной.

- Так как?

Она покачала головой.

- Да, у меня никогда не было задержки. Стефано протянул руку, как бы желая дотронуться до нее, но она инстинктивно отстранилась, желая и боясь его прикосновения. Он заметил ее движение, его лицо посуровело. Он сунул руку в карман джинсов.

Крессида старалась говорить как можно спокойнее, не желая с ним спорить.

- Ты, разумеется, прав. Нам действительно надо решить, что делать.

Он пристально посмотрел на нее.

- Мы могли бы жить вместе.

Ей показалось, что она ослышалась.

- Что?

- Мы могли бы жить вместе, - повторил он. - Рожай ребенка и оставайся со мной.

Это было как в каком-то дурном сне, словно предложение о фиктивном браке, и тот деловой, расчетливый тон, которым он это произнес, показался ей жестокой пародией на предложение, сделанное им в первый раз.

- Что ты хочешь сказать? - спросила она в смятении.

- Это единственный выход. Ведь ты же знаешь меня достаточно хорошо, дорогая, я не позволю, чтобы мой ребенок рос, как ублюдок. - Он выплюнул это слово: веками оттачиваемое аристократическое высокомерие слышалось в его голосе. - Я также не допущу, чтобы его воспитывал другой мужчина.

Да, она это знала.

- Но я не понимаю, как...

Он внимательно посмотрел на нее.

- Не станем повторять ошибок прошлого. У тебя будет свобода, необходимая для твоей профессии, но ты будешь жить со мной и ребенком. Уверен, мы вполне можем ужиться ради ребенка, стоит постараться достичь полной гармонии.

Через минуту она проснется.

- Это звучит так расчетливо, - прошептала она, вспоминая слова любви, произнесенные им во время первого предложения. - Это больше похоже на деловое предложение.