Элизабет Оглви - Внезапная страсть

- Мы просто не можем провалиться, дорогуша. Мы произведем фурор! - со смехом произнес Адриан, поднимая Крессиду в воздух за час до начала спектакля. - Ну-ка, повторяй за мной:

"после хлеба с маслом мы - самая необходимая вещь!"

- После хлеба с маслом мы - самая необходимая вещь, - послушно захихикала Крессида; ее руки лежали у него на плечах, шелковистые рыжие волосы развевались как красное знамя. Его настроение передалось и ей, и, когда он опустил ее на пол, Крессида увидела Стефано, стоящего позади и смотревшего на нее. На его смуглом суровом лице не отражалось ни малейших эмоций, и сердце ее сжалось, когда она поняла, что это бесстрастное выражение лица свидетельствует о его безразличии к ней. Когда они только поженились, он безумно ревновал ее к каждому мужчине, осмелившемуся лишь взглянуть в ее сторону. Его холодное безразличие достаточно убедительно говорило о том, как мало она для него значит теперь. Она сглотнула:

- Ты будешь сегодня на спектакле?

- Почему ты спрашиваешь? - спросил он с издевкой. - Тебя это волнует?

Она повернулась, не желая, чтобы он увидел ложь в ее глазах:

- Не могу этого сказать. - Она сделала шаг, чтобы уйти, но его голос остановил ее.

- Крессида...

Она повернулась к нему, как будто он дернул ее за невидимую ниточку.

- Что?

В темных глазах было какое-то странное выражение.

- Я буду в зале. Буду смотреть на тебя.

Почему-то ей доставила удовольствие мысль о том, что он будет здесь. Она знала, что ей не следует думать об этом, потому что перед премьерой необходимо сосредоточиться, однако все ее мысли были по-прежнему связаны лишь со Стефано.

Она играла, как никогда. Для него. Она хотела показать ему, на что способна.

Ее монолог в конце второго акта сопровождался бурными аплодисментами, и она почувствовала прилив гордости. Это был трудный монолог - монолог женщины, переживающей, что сама толкнула мужа в объятия своей лучшей подруги. Очень искренний - он требовал большой сдержанности и внутреннего напряжения, и было нелегко уйти от банальности. Произнося его, Крессида всегда чувствовала, как будто перед всеми обнажает свою душу, однако сегодня, когда в зале был он, она выложилась полностью.

Выходя на поклоны в конце спектакля, она не хотела обращать на него внимание, однако против ее воли взгляд скользнул в ложу, где сидели Джастин со Стефано, и краска прилила к щекам, когда она увидела его довольную улыбку, увидела, как аплодируют его сильные оливково-смуглые руки.

Все еще сильно возбужденная, она прошла за кулисы, где отмечалась премьера. Лилось шампанское, все были сильно возбуждены.

Некоторые артисты решили остаться в театре до того, как придут первые газеты с откликами, всем очень хотелось знать мнение критиков о спектакле, но Крессида твердо решила, что останется там недолго, а потом уйдет домой. Впервые за последние дни она почувствовала, что сможет наконец-то по-настоящему заснуть.

Она стояла с бокалом минеральной воды, поскольку пить шампанское не хотелось. В эту минуту появился Стефано и остановился рядом с ней. Он был один. Его шикарной любовницы не было видно. Он с минуту смотрел на нее, затем удивленно поднял черные брови, увидев содержимое ее бокала.

- Ты не пьешь? - заметил он. Его вид в черном вечернем костюме опасно сказывался на ритме ее сердцебиения.

- Я еще не знаю, есть ли основания для торжества, - с трудом произнесла она, чувствуя, как внезапно пересохло в горле.

- Есть, - сказал он безапелляционно и посмотрел ей в глаза.

Нет, нет и нет, подумала она, истина вспыхнула перед ней, как неоновая лампа. Потому что все это для нее ничего не значит. Она может стать известнейшей актрисой или самой яркой звездой Голливуда, но все это не будет иметь никакого значения, потому что у нее нет того единственного, что наполнило бы смыслом ее жизнь. У нее не было Стефано.

Глава 9

Крессида вгляделась в календарь. Еще две недели спектаклей и все. Она отработала шесть недель из восьми, осталось всего две.

Еще две недели, и Стефано навсегда исчезнет из ее жизни, а прежде, возможно, согласится на развод. Если б только эта возможность вызывала у нее чуть больше энтузиазма...

Они совсем не виделись. Он не приходил в театр, и Крессида знала, что ей следует радоваться этому, однако знать, что он здесь и не видеть его было, пожалуй, самым трудным.

Не успела она оглянуться, как пошла последняя неделя, последний утренний спектакль.

- Тебе грустно? - спросил Адриан, когда они ожидали своего выхода на сцену перед последним актом.