Мэри Пирс - Горький ветер

— Что ж ты раньше не рассказал мне?

— Я не понял, пока они не сказали про щетки…

— Тем не менее это еще ничего не доказывает.

— Что вы надеетесь доказать? — спросила Бет.

— Не знаю! — сказал Эмери. — Я только знаю, что все это мне не по вкусу, и вам напрямик говорю об этом. Но если Тилли и вправду спуталась с этим торговцем, то они оба об этом сильно пожалеют, я вам обещаю.

Он повернулся к дверям, пропустив вперед Метью. Старик Тьюк поднял на него глаза, оторвавшись от разделки говядины.

— Я бы пригласил вас остаться на обед, — сказал он голосом, полным сарказма, — если бы он не остыл, пока вы тут показывали свою глупость!

Когда Престон ушел, Джесс вернулся на свое место за столом рядом с Бетони.

— Все эти разговоры! — сказал он, качая головой. — Наш Том меня очень огорчил: всякие сплетни и скандалы начнутся. Что о нас люди подумают? Что о нас подумает капитан?

— Теперь не нужно называть его капитаном, отец. Он ведь больше не в армии.

— Для меня он всегда будет капитаном.

— Даже когда мы с ним поженимся?

— Хм, и когда же это, интересно, случится? — сказал Джесс.

Ему очень хотелось видеть Бетони замужем за Майклом. Он не мог понять, чего они ждут.

— Ты всегда так занята, — сказал Майкл, заглядывая через плечо Бетони в тетрадку с упражнениями, которую она проверяла. — Из-за твоей работы в Чепсворт-парке и теперь вот в школе я стал тебя редко видеть.

— Это только временно, — сказала Бетони, — в школе. Только пока мисс Лайкнесс болеет.

— Я так удивлен, что ты учишь их геометрии. Я и понятия не имел, что в этих деревенских школах такие требования. Мне казалось, что там не идут дальше пения псалмов и шитья гладью.

— В Хантлипе очень хорошая школа. Все остальные должны быть именно такими, как она.

— Мне пришла в голову мысль сразу же, как поженимся, увезти тебя в Южную Африку и спрятать на ферме моего дяди.

— Ты все время говоришь о Южной Африке.

— Когда я был еще беспечным подростком, я провел там один счастливый год.

— Дело совсем не в том, что я занята, — сказала Бетони, — а в том, что ты недостаточно занят.

— Ну можно ли в это поверить?! — воскликнул он. — Моя мать говорит, что мне нужно как следует отдохнуть, а ты утверждаешь, что мне нужно заняться делом. Что делать мужчине, когда женщины дают такие противоречащие друг другу советы?

— Он сам каждый раз должен делать выбор.

— С тех пор как я вернулся домой с войны, мне кажется, я не могу определиться, — сказал он. — Мне наскучила фабрика, которая работает и без меня под присмотром Джорджа Вильямса. Думаю, мне бы действительно понравилась работа на собственной ферме.

— Тогда почему бы тебе не купить ее?

— По-твоему, это не так уж сложно?

— А разве это не так просто, если у тебя есть деньги?

— Тебе хотелось бы жить на ферме?

— Наверное, да, только не в Южной Африке.

Майкл подошел к окну и посмотрел на старый сад. Сливовые деревья стояли белые в цвету; вечернее солнце освещало их стволы; дятел перелетал с одного дерева на другое. Неподалеку Джесс возился с картофельной рассадой, а Бет сажала ее рядами; руки работали быстро и уверенно, отваливая землю острой лопаткой и засыпая картофелину снова в один момент, так что нельзя было уследить за ними.

— Полагаю, Южная Африка слишком далеко от твоего собрания хромых собачонок.

— Каких еще хромых собачонок?

— Начни его сейчас, — сказал он, — хотя бы со своего молочного брата.

— Почему ты всегда так его называешь? Ты знаешь его имя, почему же не пользуешься им? — Бетони закрыла тетрадку, положила ее в стопку и взяла следующую. — Иногда мне кажется, что ты обижен на Тома.

— Наверное, — согласился Майкл, повернувшись к ней. — Он претендует на твое внимание к себе.

— Ты не можешь ревновать меня к таким, как Том, зная, что он слепнет потихоньку. Это слишком глупо.

— Я не сказал, что ревную к нему.

— Тогда о чем это ты, а?

— Не знаю! С тобой последнее время нелегко разговаривать, Бетони. Ты все время думаешь о чем-то.

— Хорошо, — сказала Бетони, повернувшись и глядя ему в глаза. — Сейчас я вся внимание. Так что же ты хочешь мне сказать?

— Тебе здорово удается поставить меня на место и заставить почувствовать, что я смешон, — сказал он. — В любом споре ты всегда права.

— Но я совсем не хочу быть правой. Я вообще не хочу спорить. Все, чего я хочу, это понять тебя. — Глядя на него, она почувствовала, что что-то не так: какая-то неуверенность на лице, какой-то страх, проскальзывающий во взгляде. — Майкл, в лагере для пленных было очень страшно?