Лариса Шкатула - Вкус ранней клубники

Друг проверяется в беде. Но Артем почему-то больше не считал меня своим другом.

Если быть до конца честной, то я виновата перед своим мужем, но знать об этом наверняка он не может. То есть, о попытке с моей стороны "оглядеться и присмотреться к другим мужчинам".

Капля и камень точит. Мамины постоянные разглагольствования о нашем с Темкой несоответствии таки сделали свое черное дело. Конечно, это не в коей мере меня не оправдывает, но, как говорится, прецедент был.

Один наш автор пригласил меня в ресторан, где мы с ним вели жутко умные разговоры о преимуществах русской и американской литератур, о модерне, андеграунде и прочем, в то время, как мой муж как раз был в одном из рейсов.

Моряки дальнего плаванья шутят, будто их жены поют известную песню "Голубка" на свой манер: "Где бы ты ни плавал, лишь бы ты плавал, милый!" Я знаю, что и некоторые жены дальнобойщиков не теряются в отсутствии мужей. Но чтобы этим занималась я?!

А между тем, после выхода из ресторана я даже поцеловалась с этим, другим мужчиной. А потом бежала домой, не в силах стереть с губ чужой неприятный запах. Зачем я это сделала? Разве я разлюбила Артема? Иди мне было плохо с ним? Или он перестал быть для меня единственным мужчиной?

Как бы то ни было, с того дня и начался разлад между нами. Словно Артем мог подсмотреть это мое свидание и дурацкий поцелуй, хотя я точно знала, что такого быть не могло.

Почему-то я вовсе не чувствовала себя виноватой. Подумаешь, поцеловалась! Не изменила же. Устояла. Не дошла до края. Нашла в себе силы вовремя остановиться. И не думала о том, что изменив мужу мысленно, я открыла двери сквозняку, который теперь методично выдувал хранившееся между нами тепло...

Артем молча крутил руль и всматривался в узкую, освещенную фарами полосу дороги. Этакую позолоченную дорожку средь царства тьмы. Темнота, как мне показалось, наступила внезапно. Как если бы кто-то сверху накинул на землю огромный светонепроницаемый платок.

- Неужели все закончится так просто? - вырвалось у меня. - Приедем, сдадим груз, получим деньги и домой?

- Разве Санька своей смертью не заплатил за эту простоту? - грустно заметил Артем, но уже без прежнего надрыва.

Он вроде успокоился, но я знала, что горечь утраты будет преследовать его ещё долго.

- Представляешь, - вроде оживился он, сознавая, что молчание в кабине становится почти осязаемой давящей силой. - Валерия, которая прежде по несколько дней заставляла нас ждать расчет, теперь уверила меня, что деньги уже готовы... Может, она не такая змея, как говорил Санька? Конечно, она хитрая торгашка, но кому, как не ей, понять, на какой риск мы пошли. Кто бы ещё отважился привезти ей фуру клубники! Каждый знает, какой беспредел творится на дорогах... Может, кто и отважился бы, но только за стопроцентную предоплату. Сейчас никто никому не доверяет. Нет, ей нет смысла убивать курицу, которая несет золотые яйца...

Он как-то зло рассмеялся, словно этот монолог говорил не для меня, не для себя, а для далекой Валерии, которая заправляет торговлей в тех краях, где никогда не вызревает клубника.

- Артемчик, говорит мне, тут вас ждет дипломат, битком набитый сотенными.

И сам спохватился от фамильярного "Артемчик". И покосился на мое подчеркнуто равнодушное лицо. Ничего, подождем, пока все устаканится, как говорил ныне покойный Саша. Еще потребуем ответа у Артемчика, что за странно теплые отношения между ним и неведомой Валерией.

- А это, моя дорогая, многие и многие тысячи!

Если бы я не знала своего мужа, подумала бы, что его так возбуждает именно будущая сумма в дипломате.

- Не спеши радоваться, вам ещё с совхозом рассчитываться.

Вам! Теперь уже одному Артему за двоих.

- Да! Но и нам кое-что останется! - и спохватился - Санька-то умер! И будто съежился.

Человек никогда не привыкнет к смерти. И не смирится с её неизбежностью...

Некоторое время мы ехали молча, погруженные каждый в свои мысли. У меня они - ярко выраженного красного цвета. Такие деньги разве в "камазе" перевозят?

- О чем задумалась? - Артем положил руку мне на колено, не переставая следить за дорогой.

Какие бы разногласия между нами не происходили, мы все ещё чувствуем настроение друг друга. И, понятное дело, муж ощущал исходящие от меня флюиды тревоги.

- Боишься, когда страшно? - пошутил он.

- Боюсь, - согласно кивнула я и пояснила. - Если все так, как сказала ваша распрекрасная Валерия, то деньги, которые мы повезем обратно, банк транспортировал бы в бронированном автомобиле. Боевики смотрел?