Сам Синбат сидел по-турецки, поджав под себя ноги, и смотрел на угли: он любил печеную картошку и в долгом плавании по морям всегда мечтал, как он сойдет на берег, разожжет костер и...
- Мир вам, люди добрые! - вдруг услышали они поблизости чей-то голос. - Не разрешите ли погреться?
Просьба погреться летом выглядела бы смешной, если бы ещё смешнее не казалась фигура человека, вступившего в освещенный слабым светом догорающего костра круг. Он был одет в вечерний костюм, брюки которого, закатанные до колен, открывали худые босые ноги. На плече человек держал палку, к концу которой носовым платком были привязаны, по-видимому, дорогие туфли. Батя при взгляде на незнакомца закашлял в кулак, а Алька, не выдержав, прыснул.
Катерина от мужа не отодвинулась, даже головы с плеча не убрала; раньше бы постеснялась, засуетилась, сейчас - совсем другая стала. Хотела было, как и прежде, волосы под платок прятать, Дмитрий не согласился зачем красоту скрывать? Так она, на его плече полулежа и косу расплетая, пропела грудным голосом:
- Проходьте, сидайте, гость дорогой!
На мужа глянула - угостить бы? Он поощрительно подтолкнул ее:
- Давай!
- Мы недавно пойилы, - подошла к незнакомцу Катерина, - а вы не захотите борща моего отведать?
- С удовольствием, хозяюшка, - сглотнул тот голодную слюну. - Мне бы только руки сполоснуть!
- Сразу видно культурного человека, - съехидничал Аполлон, прикрывая свое смущение - как же это он так забылся, что подошедшего чужого человека не услышал?!
Алька опять хихикнул, но получил тычок в спину от Бати:
- Ну-ка, подойди, слей на руки человеку!
Молодой человек тщательно вымыл руки, лицо, вытер их поданным Катериной рушником, надел туфли, опустил штанины и облегченно вздохнул; благородно принял у Катерины миску с деревянной ложкой и присел у костра. Он старался есть аккуратно, отламывал небольшие кусочки хлеба, но по тому, как судорожно глотал борщ, чувствовалось, что незнакомец голоден зверски и от сдерживаемого нетерпения у него даже дрожат руки. Наконец с видимой неохотой он оторвался от миски, которую Катерина наполнила до краев второй раз.
- Простите, господа, за дурные манеры, - повинился он, - но вторые сутки я не имел во рту маковой росинки!.. Увы, человек от голода теряет цивилизованный облик - теперь я испытал это на себе.
Он блаженно откинулся на локоть и от удовольствия прикрыл глаза; было видно, что молодому человеку не больше двадцати пяти лет...
- Тю, мы же картошку печем! - спохватился Синбат, выкатывая из углей закопченные комочки. - Батя наш как чуял - ох, голова! - ты, говорит, картошки побольше положи, вдруг кого в гости черт прине...
Он осекся. "Искатели" захохотали.
- Кто у нас манеры приличные имеет, так это - Синбат, - сказал, отсмеявшись, Черный Паша, - всегда рад хорошему человеку доброе слово сказать!
- Да я не обижаюсь, - махнул рукой незнакомец, смеявшийся вместе со всеми. - Потому что, если разобраться, и вправду: черти напали на поезд, черти отобрали все вещи и черти чуть было не поставили меня к стенке, но бог опередил их, отпустив мне быстрые ноги...
Он поднялся.
- Константин Аристархович Первенцев - можно просто Костя. Ехал в поезде из Германии. На поезд напал летучий отряд генерала Покровского "Освободители России". Правда, чем отличаются освободители от обычных бандитов, я разобраться не успел. - Он растроенно опустился на землю. - Ох, и достанется мне на орехи от Георгия Васильевича! Они же у меня портфель с бумагами отобрали!
- Очень важные бумаги? - сочувственно спросила Катерина.
- Для кого-то, возможно, мелочи. Подумаешь, договор на поставку Наркомату иностранных дел двух легковых автомобилей! Как сказал бы repp Дитц: "Эрстэ швальбэ махт каине фрюлинг!"<$FПервая ласточка весны не делает ( нем .).>. А для меня это - крах всей карьеры!
Константин удивленно замолк, слыша, как Катерина шепотом повторяет произнесенную им немецкую пословицу.
- Вы изучаете немецкий?
- Она все изучает! - снисходительно пояснил Черный Паша, - Мне за морем бывать доводилось, кой-какие языки знаю. Веришь, замучила меня: как по-турецки то, как по-гречески это? С первого раза все запоминает!
- И вы поняли, что я сказал? - спросил её ночной гость.
- Я не знаю, что такое - швальбе.
- Швальбе - это ласточка... Вам же учиться надо!
- Була в мене такая мрия, але я зараз одружена жинка.
- Ну и что же, что замужняя! - заволновался Константин. - Революция освободила женщину, поставила её в один ряд с мужчиной. Никакого домостроя! Только равноправие. Теперь женщине открыт доступ в любое учебное заведение России! И никто не посмеет отказать вам в приеме только потому, что вы дочь рабочего или крестьянина. Главным мерилом будет только талант!
Читать дальше