Элизабет Гаскелл - Руфь

Руфь последовала за ней. Войдя в комнату, они увидели мистера Беллингама сидящим на постели. Он дико озирался. Увидев их, он закричал:

— Руфь, Руфь! Поди сюда, я не хочу оставаться один! — и в изнеможении снова упал на подушки.

Миссис Морган подошла к кровати и попробовала заговорить с мистером Беллингамом, но он ничего не ответил и даже не услышал ее.

— Я пошлю за мистером Джонсом, моя милая. Даст Бог, часа через два он приедет.

— Неужели нельзя раньше? — вскричала Руфь, вне себя от ужаса.

— Никак нельзя. Он живет в Лангласе, за семь миль отсюда. Хотя, может быть, сейчас он уехал миль за восемь или девять по ту сторону Лангласа. Но я сейчас же пошлю мальчика верхом. — С этими словами миссис Морган вышла, оставив Руфь.

Мистер Беллингам снова погрузился в тяжелый сон. По всей гостинице раздавались обычные утренние звуки. Звонили колокольчики, слуги разносили завтраки по номерам, а Руфь сидела, дрожа, у постели больного, в комнате с закрытыми ставнями. Миссис Морган прислала с горничной завтрак, но Руфь только махнула ей рукой, чтобы завтрак унесли прочь, и горничная не посмела настаивать. Только это событие и нарушило однообразие длинного утра. Руфь слышала веселые голоса соседей, собиравшихся на прогулку верхом или в карете. Совсем усталая, она на цыпочках подошла к окну и осторожно выглянула из-за ставни, но чудный солнечный день был невыносим для ее больного, измученного сердца — во мраке темной комнаты ей становилось легче.

Доктор явился лишь через несколько часов. Он принялся расспрашивать пациента, но услышал в ответ одни только бессвязные слова и обратился к Руфи. Та рассказала доктору обо всех симптомах и спросила его в свою очередь о том, что будет дальше. Вместо ответа, он только озабоченно покачал головой. Потом доктор жестом велел миссис Морган следовать за ним, и они вышли в гостиную, оставив Руфь в таком страшном отчаянии, которого она и не могла себе вообразить еще час назад.

— Дело-то, кажется, плохо, — сказал доктор Джонс миссис Морган по-валлийски. — У него, по-видимому, воспаление мозга.

— Бедный молодой джентльмен! Бедный молодой человек! А ведь он казался таким здоровым!

— Именно эта его кажущаяся физическая крепость, по всей видимости, и делает болезнь опасной. Во всяком случае, будем надеяться на лучшее, миссис Морган. Есть кому ухаживать за ним? Он требует заботливого ухода. Кто эта молодая леди? Наверное, его сестра? Она кажется слишком юной, чтобы быть его женой.

— О нет! Такой джентльмен, как вы, мистер Джонс, конечно, поймет, что мы не можем слишком строго относиться к молодым людям, занимающим у нас номера. Мне ее, правда, очень жаль: она совершенно невинное и безобидное создание. Разумеется, я, как женщина нравственная, считаю необходимым выказывать некоторое презрение подобным госпожам. Но, право, она так кротка, что мне иногда трудно обращаться с ней так, как она заслуживает.

Миссис Морган продолжала бы еще долго ораторствовать перед своим невнимательным слушателем, но тут тихий стук в дверь оторвал ее от декларации своих моральных принципов, а доктора Джонса — от соображений о необходимых лекарствах.

— Войдите! — откликнулась миссис Морган.

Руфь вошла. Она была бледна и дрожала с головы до ног, но держалась с тем достоинством, которое внушает глубокое чувство, сдерживаемое самообладанием.

— Будьте так добры, сэр, скажите мне ясно и четко, что нужно для мистера Беллингама. Я в точности исполню все ваши приказания. Вы говорили, надо поставить пиявки? Я умею их и ставить, и снимать. Скажите мне, сэр, что вы считаете нужным сделать?

Она говорила спокойно и серьезно. Все в ней показывало, что она не пала духом, а, напротив, неожиданное несчастье мобилизовало все ее силы и энергию. Мистер Джонс обратился к ней с уважением, с которым не обращался даже тогда, когда считал ее сестрой больного. Руфь серьезно слушала его. Потом повторила некоторые из его предписаний, чтобы удостовериться, вполне ли поняла их, поклонилась и вышла из комнаты.

— Необычная девушка, — заметил доктор Джонс. — Но все-таки она слишком молода, чтобы взвалить на нее всю ответственность за такого серьезного больного. Не знаете ли вы, где живут его близкие, миссис Морган?

— Как же, знаю. Мать его, очень знатная леди, в прошлом году путешествовала по Уэльсу. Она останавливалась здесь, и, верите ли, ей ничем нельзя было угодить. Сейчас видно истинную аристократку. Она оставила у нас несколько книг и платьев, потому что ее горничная была такая же важная, как и сама барыня, и, вместо того чтобы смотреть за вещами миледи, наслаждалась видами вместе с лакеем. Мы несколько раз получали от нее письма. Я спрятала их в ящик в конторе, где храню все такие вещи.