Элизабет Гаскелл - Руфь

Джемайма, до сих пор с трудом сдерживавшая рыдания, расплакалась.

— Как себя чувствует ваш отец? — участливо спросил мистер Бенсон. — Я все хотел осведомиться…

— Да, извините, что я не приходила. Но на самом деле особенно рассказывать не о чем. Мама и подходить к нему не хочет. Он сказал что-то такое, чего она, кажется, простить не может. Она не выходит к обеду, чтобы не видеть его, и почти все время сидит в детской. Вытащила все старые игрушки Дика и все, что осталось из его одежды, перебирает вещи и плачет над ними.

— Так, значит, мистер Брэдшоу общается с вами? А я боялся, судя по словам мистера Фарквара, что он намерен от всех отстраниться.

— Это было бы лучше, — ответила Джемайма. — По крайней мере, естественнее. А то теперь он даже близко не подходит к конторе, зато, как и прежде, является к столу и даже пытается шутить — никогда раньше я такого от него не слышала. Видимо, хочет показать, что ему все равно.

— А выходит ли он на улицу?

— Только в сад. И я уверена, ему совсем не все равно. Разумеется, он беспокоится. Нельзя же просто оторвать от сердца свое дитя. Поэтому я и боюсь сказать ему о несчастье с дурским дилижансом. Вы пойдете со мной, мистер Бенсон?

Он не заставил себя просить. Джемайма быстро довела его до своего дома окольным путем. Она вошла, не постучавшись, вложила письмо мужа в руки мистера Бенсона, отворила дверь в комнату отца и со словами «Папа, пришел мистер Бенсон!» оставила их одних.

Мистер Бенсон сильно волновался и не знал, что делать и что говорить. Мистер Брэдшоу сидел без дела у камина и задумчиво смотрел на угли. Увидев мистера Бенсона, он встал и придвинул свой стул к столу. Они обменялись приветствиями и смолкли. Мистер Брэдшоу, похоже, ждал, что гость начнет разговор.

— Миссис Фарквар попросила меня, — нерешительно начал мистер Бенсон, — сказать вам о письме, которое она получила от мужа…

Он замолчал, так и не приступив к сущности дела и не зная, как приступить.

— Напрасно она затрудняла вас. Мне известна причина отсутствия мистера Фарквара. И я отнюдь не одобряю его поведения. Он игнорирует мои пожелания, он не выполняет просьб, к которым, как мой зять, должен был бы, я думаю, отнестись с уважением. Если у вас найдется более приятная тема для разговора, то я с радостью выслушаю вас, сэр.

— Ни вам, ни мне не приходится слышать или говорить только о том, о чем нам хочется. Я прошу вас выслушать то, что касается вашего сына.

— Я отрекся от молодого человека, который был моим сыном, — холодно ответил мистер Брэдшоу.

— Дуврский дилижанс опрокинулся, — сказал мистер Бенсон.

Ледяная суровость мистера Брэдшоу не оставила мистеру Бенсону другого выхода. Но, сделав столь внезапное объявление, мистер Бенсон сразу понял, что крылось под видимостью равнодушия. Мистер Брэдшоу не сказал ни слова, он только взглянул мистеру Бенсону в лицо полным боли взглядом и смертельно побледнел. Испугавшись, мистер Бенсон вскочил и потянулся к колокольчику, но мистер Брэдшоу жестом предложил ему сесть.

— Я поторопился, сэр! Он жив, он жив! — воскликнул мистер Бенсон.

Он видел, что лицо мистера Брэдшоу стало пепельно-серым, а губы, еще секунду назад сжатые и неподвижные, судорожно подергиваются в тщетном усилии заговорить. Казалось, мистер Брэдшоу все еще пытался понять услышанное.

Мистер Бенсон в испуге побежал к миссис Фарквар.

— Ох, Джемайма! — воскликнул он. — Я плохо выполнил вашу просьбу, был неосторожен. Ему дурно; принесите воды, бренди…

И он поспешно бросился назад в комнату. Мистер Брэдшоу, большой, сильный, железный человек, лежал, откинувшись, в кресле. Он находился в обмороке.

— Беги за мамой, Мери! Пошли за доктором, Лиза! — распоряжалась Джемайма.

Она и мистер Бенсон сделали все возможное, чтобы привести мистера Брэдшоу в чувство. Миссис Брэдшоу забыла все свои клятвы не иметь дел с мужем. Увидев его в обмороке, она испугалась, что им уже никогда не приведется поговорить, и горько упрекала себя за все жесткие слова в его адрес, сказанные в эти последние злополучные дни.

Еще до прихода доктора мистер Брэдшоу открыл глаза и начал приходить в себя, но пока не мог или не хотел говорить. Казалось, он сразу страшно постарел. Выражение глаз было осмысленное, но взгляд — тусклый, точно у глубокого старца. Нижняя челюсть отвисла, придавая всему лицу выражение унылой задумчивости, хотя разжатые зубы были прикрыты губами. Тем не менее мистер Брэдшоу отвечал на все вопросы доктора осмысленно, но односложно. Ученый муж отнесся к припадку не так серьезно, как члены семьи: дети мистера Брэдшоу знали причину его обморока, они впервые увидели отца лежащим с выражением предсмертной муки на лице. Отдых, уход и немного лекарств — вот и все, что прописал доктор. Назначенное лечение показалось мистеру Бенсону не соответствующим столь серьезному удару, и он решил побеседовать с доктором наедине, чтобы узнать его настоящее мнение. Но как только пастор направился вслед за доктором к выходу из комнаты, мистер Брэдшоу сделал усилие приподняться, чтобы удержать мистера Бенсона. Он сумел встать, опираясь одной рукой на стол, так как ноги его подгибались. Мистер Бенсон тотчас вернулся на прежнее место. В первый момент всем присутствующим показалось, что мистер Брэдшоу не владеет речью, но затем он заговорил — смиренно и жалобно, и это было очень трогательно.