Песнь любви

И так засмеялся Тадж-аль-Мулук, что упал навзничь и воскликнул: «О, исполняющий нужды через развратных старух! Это они исполняют нужды!». А старуха спросила: «О дитя мое, как тебя зовут?». «Меня зовут Тадж-аль-Мулук», — отвечал юноша. «Это имя царей и царских детей, а ты в одежде купцов», — усомнилась старуха. И Азиз молвил: «Его родители и близкие так любили его и так дорожили им, что назвали этим именем!». «Ты прав! — воскликнула старуха, — да избавит вас Аллах от дурного глаза и от зла врагов и завистников, хотя бы красота ваша пронзала сердца!» — и взяла материи и пошла, ошеломленная его красотой и прелестью и стройностью его стана.

Когда же старуха пришла к Ситт Дунье, то сказала ей: «О госпожа, я принесла тебе красивую материю». «Покажи ее мне», — велела царевна, а старуха молвила: «О госпожа, вот она! Пощупай ее, свет очей моих, и посмотри на нее». И когда Ситт Дунья увидела материю, она изумилась и воскликнула: «О нянюшка, это прекрасная материя! Я не видела такой в нашем городе». «О госпожа, — отвечала старуха, — продавец ее еще лучше. Кажется, Ридван открыл ворота рая и забылся, раз оттуда вышел тот прекрасный юноша, что продает эти материи. Я хочу, чтобы он сегодня ночью проспал около тебя и был бы между твоих грудей. Он привез в наш город дорогие материи, чтобы повеселиться! И он — искушение для тех, кто видит его».

Ситт Дунья засмеялась словам старухи и воскликнула: «Да посрамит тебя Аллах, скверная старуха! Ты заговариваешься, и у тебя не осталось больше ума! — и сказала потом: — Дай мне материю, я посмотрю на нее хорошенько». Старуха отдала ей материю, и, посмотрев на нее второй раз, царевна решила, что ее недостаточно, а цена велика. Но материя ей очень понравилась, ведь она в жизни такой не видала. «Клянусь Аллахом, прекрасная материя!» — воскликнула она.

А старуха снова заговорила: «О госпожа, если бы ты видела ее обладателя, ты, наверное, узнала бы, что он красивей всех на лице земли». И царевна спросила: «Ты узнавала, нет ли у него нужды? Пусть он осведомит нас о ней, и мы ее исполним». Тогда старуха покачала головой и ответила: «Аллах да сохранит твою проницательность! Клянусь Аллахом, у него поистине есть нужда! Да не потеряешь ты своего знания! А есть ли кто-нибудь, кто свободен и избавлен от нужды!».

Ситт Дунья послушала старуху и велела: «Пойди к нему, передай от меня привет и скажи: “Ты почтил своим приходом нашу землю и наш город, перечисли, какие у тебя есть нужды, мы их исполним. На голове и на глазах!”».

И старуха тотчас вернулась к Тадж-аль-Мулуку, а когда он увидал ее, его сердце улетело от радости и веселья! И он поднялся старухе навстречу, и, взяв ее за руки, посадил с собою рядом. А та присела и, отдохнув, передала в точности то, что говорила Ситт Дунья. Услышав слова ее, Тадж-аль-Мулук обрадовался до крайней степени, его грудь расширилась, плечи расправились, и веселье вошло в его сердце. «Моя нужда исполнена!» — подумал он и молвил старухе: «Может быть, ты возьмешь от меня письмо к ней и принесешь мне ответ?». И та ответила: «Слушаю и повинуюсь». Тогда царевич приказал Азизу: «Подай чернильницу, бумагу и медный калам!» — и когда юноша принес ему эти принадлежности, он взял калам в руки и написал такие стихи:

Под стихами он подписал: «Это письмо от того, кто тоскою пленен и в тюрьме томления заточен, и не может быть из нее освобожден, если встречи и близости не увидит, после того как в разлуке был отдален. Ибо он разлукою с милой терзаем и пыткою любви пытаем» — и пролил слезы из глаз и написал еще такие два стиха:

Царевич свернул письмо и, запечатав его, отдал старухе со словами: «Доставь его Ситт Дунье!». И та отвечала: «Слушаю и повинуюсь!». Затем Тадж-аль-Мулук дал ей тысячу динаров и сказал: «О матушка, прими это от меня в подарок, в знак любви». И она приняла от него дар и, уходя, призвала на него милость.