Ли Стаффорд - Сердце на двоих

И Корделия сразу признала этот голос и узкий овал лица с темными, все время меняющими свое выражение глазами. Но как же был не похож стоявший перед ней человек на горца из Ла Веги! Куда делись его потертые джинсы и выношенная рубашка? Теперь он был облачен в отлично скроенный выходной костюм, выдержанный в строгих серых тонах, под которым была шелковая рубашка цвета слоновой кости. Свободно сидевший пиджак был расстегнут, галстук отсутствовал, а общее впечатление, которое он производил, нельзя было определить иначе как сногсшибательная элегантность. Подлинный потомственный аристократ, наследник древних, бережно сохраняемых традиций, чувствующий себя совершенно непринужденно в своем загородном доме, стоящем среди раскинувшихся вокруг многих акров родовой земли.

- Приветствую вас в Морнингтон Холле, Корделия, - обратился к ней Гиль Монтеро пугающе мягким голосом, бросая на нее многозначительный, чуть чувственный взгляд своих бездонных обсидиановых глаз, взгляд, предназначавшийся только ей.

Глава 5

Казалось, миновала целая вечность, прежде чем к Корделии возвратился дар речи. Глубоко вздохнув, собрав воедино всю свою волю, она смогла наконец вежливо ответить ему:

- Гиль, какая приятная неожиданность! Когда же вы приехали?

К ним подошла улыбающаяся леди Морнингтон.

- Вчера - и совершенно неожиданно, - ответила она на вопрос Корделии. Однако мы как один дали слово держать его приезд в секрете. И все для того, чтобы удивить вас.

Гиль протянул руку Брюсу.

- Мистер Пенфолд? - произнес он в самой светской манере. - Я сожалею о том, что в Испании нам не представилось случая встретиться. Я слышал, что вы были больны, а потом, когда все же приехали в Ла Вегу, отсутствовал я, уйдя в длительный поход и будучи, так сказать, вне сферы вашей досягаемости.

В Брюсе смешались и смущение, и заинтересованность. Он бросил на Корделию вопрошающий и слегка рассерженный взгляд, а затем, вежливо улыбнувшись, изрек безукоризненно профессиональным тоном:

- Действительно, можно только пожалеть о том, что тогда мы разминулись. Но, конечно же, я рад тому, что наше знакомство состоялось, лорд Морнингтон.

Гиль вздрогнул, впрочем, как показалось Корделии, не очень естественно, а затем воскликнул в той же наигранной простоватой манере:

- О, пожалуйста, я не привык, чтобы меня так называли, зовите меня просто Гиль... - и, помолчав, добавил, - для нас всех происходящее подобно землетрясению. Не пройти ли нам в гостиную?

Сам он отнюдь не выглядел потрясенным. Во всяком случае, он возглавил процессию с таким видом, как будто прожил в этом доме всю жизнь и свое главенство в нем считал само собой разумеющимся.

Корделия находилась в каком-то сомнамбулическом состоянии, чувствуя, что вот-вот может сорваться. Неужели это тот самый человек, который, можно сказать, выставил ее из Ла Веги, который в недвусмысленных выражениях дал ей понять, что Морнингтоны со своим наследством могут катиться ко всем чертям? Гиль наверняка что-то задумал. Она не могла знать что именно, но инстинкт предупреждал ее, что это ей не понравится.

Огонь в камине на этот раз горел вовсю, а высокие окна были прикрыты бархатными занавесями; по стенам горели светильники, лившие мягкий спокойный свет. На леди Морнингтон было элегантное голубое платье, гармонировавшее с сапфировыми серьгами. Гайнор выбрала себе ярко-красный наряд, по-прежнему отдавая предпочтение одежде броских цветов. Что касается Алисы, то на ней была одежда строгого цвета и покроя, добавлявшая ей изящества. И наконец Ранульф в своем отлично сшитом вельветовом костюме каштанового цвета являл собой воплощенную светскость.

Но над всеми доминировал Гиль; именно на него были обращены изучающие и полные восхищения взоры. Встав рядом с камином, он всем своим обликом изображал господина этой вотчины - роль эту, как язвительно подумала Корделия, он играл так хорошо, что ему могли бы позавидовать актеры Королевского шекспировского театра.

- Благодарю, Симпсон, - с достоинством бросил он, когда дворецкий налил ему шерри и затем поставил серебряный поднос с кувшином, наполненным этим напитком, на стол. Кувшин был запотевший, со льда. Суток не прошло, как он появился в этом доме, а уже ввел испанский обычай подавать шерри, предварительно его охладив, подивилась Корделия.

- Он свалился к нам на голову совершенно внезапно, без всякого предупреждения, - рассказывала тем временем Эвелин Брюсу. - Мы были обескуражены. Ведь мы думали о нем как о неотесанном медведе.