Энн Стюарт - Под покровом ночи

- Значит ты не веришь, что он и в самом деле расправился с женой и детьми? - спросила Кэссиди. - А ведь, по слухам, он целую кучу женщин прикончил. Или ты думаешь, что на него возводят напраслину?

- Я этого не говорила, - уклончиво ответила Мабри.

По спине Кэссиди пробежал холодок; она уже пожалела, что отказалась выпить с отцом. - Значит ты считаешь, что он... убийца? - дрогнувшим голосом спросила она.

- Этого я тоже не говорила, - покачала головой Мабри. - Тем более, что я этого не знаю. Нет, просто мне кажется, что больше он никому зла не причинит. Если же он и пошел на преступление, то у него были на то веские причины.

Глаза Кэссиди полезли на лоб.

- Ты спятила, - убежденно сказала она. - Какие причины могут побудить человека уничтожить собственную семью? - Голос её зазвенел от неподдельного ужаса.

Мабри повела изящными плечами.

- Точного ответа дать не могу, а гадать не собираюсь. Но в одном я уверена: сейчас от этого человека не исходит ни какая опасность. Разве что по отношению к самому себе.

В мозгу Кэссиди невольно всплыл образ высокого и худощавого, неестественно бледного мужчины с бездонными темными глазами. Чем-то даже завораживающими. Нет, "опасность" было именно то слово, с которым у неё ассоциировался Ричард Тьернан.

С другой стороны, Кэссиди давно убедилась, что Мабри редко - или почти никогда - ошибается в людях. Неведомое чутье подсказывало ей, кому можно доверять, а кого лучше сторониться. Коль скоро Мабри доверяла Тьернану, возможно, его и правда не следовало опасаться. Если только забыть его глаза. Или - природное изящество и грациозность движений. Или губы...

Господи, да что на неё нашло!

- Ну хорошо, - сказала она. - Поверю тебе на слово, что он не собирается влезть в мою спальню и перерезать мне горло. Но почему вы с Шоном так стремились затащить меня сюда? К чему эти дурацкие выдумки насчет болезни Шона? Это ведь ты заболела, да? Что с тобой?

- Не говори глупости, - нахмурилась Мабри. - Я чувствую себя прекрасно.

- Но и Шон выглядит свеженьким как огурчик.

- Да, - промолвила Мабри, однако что-то в её голосе заставило Кэссиди насторожиться.

- Это ведь так, да? - настаивала Кэссиди. - Ведь Шон совершенно здоров.

- Он божится, что у него все в порядке, - ответила Мабри, снова пожимая плечами.

- И ты ему веришь?

Мабри повернула голову, и её изумительный профиль четко вырисовался на фоне незашторенного окна.

- Не знаю я, чему верить, - безучастно промолвила она. - Просто мне немного боязно. Меня заботит его чрезмерная увлеченность Ричардом Тьернаном. Мне не по душе та страсть, с которой он стремился заполучить тебя. Видела бы ты его, Кэсси! Это сейчас он прикидывается спокойным, а поначалу он просто рвал и метал. Не знаю, в чем дело, но твой приезд имеет для него колоссальное значение. Но вот почему - хоть убей, не пойму.

- Возможно, в нем взыграли запоздалые отцовские чувства? - криво усмехнулась Кэссиди.

- Он тебя любит, Кэсс. Просто души в тебе не чает, и ты сама это знаешь. Однако он органически не способен считаться с кем бы то ни было. В первую очередь он всегда блюдет собственные интересы, в отношении всех остальных он глух и слеп. И вот что-то мне подсказывает - на сей раз он перегнул палку. Боюсь, что в своем безграничном стремлении к самоутверждению он зайдет слишком далеко.

- Пытаясь доказать, что Ричард Тьернан невиновен?

Мабри возвела на неё полные печали глаза.

- Не знаю, Кэсси, - промолвила она. - Это меня больше всего и пугает.

* * *

- Ну и как она вам?

Ричард Тьернан не шелохнулся. Он лежал на кровати, освещаемый ярким, но совсем не жарким мартовским солнцем. Он думал о ней - она не вылезала у него из головы с той самой минуты, как он увидел её на огромной кухне.

- Она совершенно не такая, как вы её описали, - глухо произнес он.

Прикрыв за собой дверь, Шон О'Рурк вошел и грузно уселся в кресло, которое стояло в углу. Он отхлебнул из доверху наполненного стакана, и по спальне разлился кисловато-сладкий аромат ирландского виски.

- Я, между прочим, писатель, дорогуша, - обиженно пробасил он. Причем удостоенный едва ли не всех мыслимых премий. Так что не вам, черт побери, говорить, что я не способен описать собственную дочь!

- По вашим словам, она нескладеха - высокая, некрасивая и напрочь лишенная воображения.

- Да, я так сказал? - на миг Шон показался озадаченным. - Что ж, но ведь я показал вам её фотографию. А что касается роста - она и в самом деле высокая.

- Верно, - кивнул Тьернан. - Но уж, безусловно, не некрасивая. И воображения у неё хоть отбавляй - при одном лишь взгляде на меня она уверилась, что я сначала изнасилую её, а потом убью прямо на кухне.