Роковая ночь

В это время случилось непредвиденное. Дело в том, что десять месяцев назад царь Газны просил у султана руки прекрасной Разие, но получил отказ. Тогда он заключил союз с правителем Кандагара и двинул войска против султана. Его армия перешла реку Оксус и находилась на полпути между Самаркандом и Бухарой. В страхе перед нашествием соединенных сил Газны и Кандагара султан обратился за советом к везиру. Главный советник ответил, что, по его мнению, следует собрать войско и выступить навстречу неприятелю; отворить двери мечетей, чтобы в них непрерывно молились о победе, и не затворять их даже на ночь, а также раздать милостыню бедным, освободить узников.

Таким образом я получил свободу и возвратился на постоялый двор, где Хусейн уже не чаял меня увидеть. Удивленный и донельзя обрадованный моим возвращением, он со слезами на глазах умолял меня покинуть этот город, и в конце концов я согласился. Поддавшись его увещеваниям, я воскликнул:

— Прощай, Разие! Ты слишком жестока, чтобы хранить твой образ в душе… Надеюсь, что забуду тебя!

Едва я успел произнести эти слова, как вошел садовник. Он заявил, что решил бросить свое ремесло.

— Поехали вместе, — пригласил я его, — и я о тебе позабочусь: ведь ты потерял место по моей вине!

Но он поблагодарил меня и ответил, что родился в Джагатае и хочет умереть там же, где сделал свой первый вдох:

— То, что я скопил за время работы, вместе с вашими подарками обеспечит мне безбедную жизнь, — прибавил он.

Я дал ему еще золота и драгоценностей, и он уехал вполне довольный.

В тот же день я выехал из Хорезма по отрарской дороге. В Отраре я нашел свою свиту; мы оставались там с неделю, после чего отправились в Астрахань. По дороге мы встретили гонца, спешившего нам навстречу с известием: мой отец, царь астраханский, тяжело заболел и, предчувствуя смерть, хотел в последний раз увидеть меня.

Услышав эту весть, я что есть сил погнал коня вперед. Когда я подъехал ко дворцу, мой родитель уже готов был отойти в мир иной.

— Сын мой, — сказал он, — ты возвратился? Благодарение небу, услышавшему мою молитву! Теперь я умру спокойно, — и с этими словами он испустил дух.

Я похоронил отца с подобающими почестями и, унаследовав трон, вступил в права повелителя Гиркании и царя астраханского. Мои приближенные выказали истинную преданность и заботу о новом государе, но, несмотря на это, я обнаружил вскоре, что никак не могу забыть Разие. Я поделился своей печалью с Хусейном и послал его в Хорезм сватать красавицу. Казалось, султан должен был с радостью согласиться выдать за меня свою дочь при условии, что я поддержу его в войне с Кандагаром и Газной.

Хусейн отправился просить для меня руки Разие и вскоре вернулся с известием, что ему оказали ласковый прием, но Разие уже просватана за царя Газны, и я должен оставить надежду когда-либо обладать ею.

От горя я потерял рассудок и принялся оплакивать свою судьбу. В надежде, что какая-нибудь другая красавица вытеснит из моего сердца образ Разие, Хусейн наполнил мой гарем самыми прекрасными рабынями со всех концов Азии.

В то время как Хусейн искал средство отвлечь меня, главный советник явился ко мне с известием о том, что у ворот Астрахани кто-то недавно построил великолепные бани. Никто, однако, не знает имени мастера и не видал его прежде в наших краях.

Я велел привести мастера, руководившего постройкой. На вид ему было лет пятьдесят. Я спросил его:

— О искусник, как тебе удалось возвести столь роскошные бани?

Он отвечал:

— У меня сорок работников. Каждый из них — умелец! С помощью этих людей я могу построить еще более дивные бани раньше, чем сядет солнце! Однако мои работники — немые. Они понимают мои указания по знакам, которые я подаю, и даже по малейшим движениям. Если ваше величество пожелает — распорядитесь насчет постройки, но только велите всем выйти.

Я согласился и велел придворным уйти. Получив приказ построить купальню в том зале, где мы разговаривали, мастер призвал на помощь своих подручных и немедленно приступил к работе. Через несколько часов все было готово. Строители возвели двенадцать опор зеленого мрамора, отполированного до блеска, и соорудили фонтаны, откуда вода струилась в большую чашу белого мрамора — бассейн для купания. Я был поражен и спросил мастера, как он ухитряется работать не только хорошо, но и быстро.

— Государь, — ответил искусник, — чтобы не утомлять вас подробным рассказом, скажу лишь, что я изучил тридцать девять наук.