Роковая ночь

Джинн-великан молча взял нас на руки и поднялся в воздух. Через несколько мгновений мы были уже на Сарандибе. Опустив нас на землю, джинн спросил, будут ли еще какие-нибудь распоряжения. Я ответил: «Нет!» — и он сгинул.

Мы с царевной остановились на первом же постоялом дворе и стали держать совет, как быть дальше: идти ли мне к царю Сарандиба или послать ему письмо с сообщением о том, что принцесса вернулась. Первое показалось нам разумным, и я отправился во дворец.

Дворец стоял на четырнадцати мраморных опорах, и вела к нему сложенная из редкостного камня лестница о трехстах ступенях. Я пошел в первый зал и не без труда добился разрешения лично увидеть царя. Когда меня к нему наконец допустили, он спросил:

— Откуда ты прибыл в наши края и что тебя сюда привело?

— Государь! Я родился в Египте, но последние три года провел вдали от родных и претерпел множество злоключений.

Царь, сострадательный по природе, ответил:

— Я ненамного счастливей тебя, ибо живу в разлуке с единственной дочерью, которую потерял безвозвратно! — глаза его наполнились слезами. — И обстоятельства ее исчезновения ужасны.

— Государь, — сказал я ему, — я пришел сообщить вам о ней кое-что: хотя вы считаете ее погибшей, но еще до заката она предстанет перед вами целой и невредимой.

— Ах! — воскликнул царь Сарандиба. — Где же ты ее видел?

Я поведал ему о своих приключениях, и, выслушав все, царь обнял меня и сказал:

— Как мне благодарить тебя?

Он пригласил меня отправиться вместе с ним в ту гостиницу, где находилась Малика, и потребовал, чтобы везир проследил за тем, как будут готовить паланкин.

— Я умираю от нетерпения, — прибавил он, — дожидаясь того момента, когда смогу прижать к сердцу свою прелестную Малику!

Он усадил меня в свой паланкин, и мы отправились в гостиницу. Там я стал свидетелем их радостной встречи. Когда же волнение улеглось, царь захотел, чтобы Малика ему рассказала о своем исчезновении. Царевна исполнила его желание и прибавила, что ее добродетель нимало не пострадала от этого приключения, так как ни страх перед похитителем, ни благодарность ко мне не заставили ее поступиться девичьей честью.

Мы вернулись во дворец втроем. Царь Сарандиба отвел мне во дворце отдельный зал, а горожанам велел молиться за возвращение своей дочери.

Когда день благодарственных молитв подошел к концу, всех знатных людей Сарандиба пригласили во дворец, где было приготовлено роскошное угощение.

С этого дня его величество выказывал мне самое глубокое уважение и всегда приглашал меня провести с ним досуг. В один прекрасный день он предложил мне стать его зятем и преемником на царстве.

— Государь мой! — отвечал я ему. — Разве я не говорил вам о причине, побудившей меня оставить Каир? Неужели вы отдадите Малику человеку, в чьем сердце царит другая? Она заслуживает лучшей участи.

— Но как еще, — спросил он, — могу я выразить тебе свою благодарность?

— Ваш ласковый прием — достаточное вознаграждение! Если я еще и хотел бы о чем-либо вас попросить, так это о том, чтобы вы велели снарядить судно, которое доставило бы меня в Басру.

Вскоре такое судно было снаряжено надлежащим образом. Я распростился с царем Сарандиба и его дочерью и приказал поднять якорь. Через некоторое время мы достигли места назначения; оттуда я вместе с караваном египетских купцов проследовал в Каир, где застал большие перемены при дворе.

Мой отец умер, а брат унаследовал трон. Поначалу он принял меня приветливо и сказал, что султан перед смертью не досчитался в своей сокровищнице кольца и портрета и заподозрил, что их похитил я. Я сознался во всем, рассказал ему правду и вернул кольцо. Несмотря на это величайшее доказательство моего почтения и любви, он распорядился, чтобы в первый же день по прибытии меня заключили в тюрьму; ночью он подослал ко мне одного из своих телохранителей, наказав ему убить меня.

Этот воин, однако, оказался более милосерден, чем тот, кто его послал. Он рассказал мне о намерениях брата и прибавил:

— Принц, ворота тюрьмы открыты! Беги сей же час, пользуйся тем, что на дворе ночь, и не останавливайся до тех пор, пока не достигнешь безопасного места!

Так я поспешно покинул владения моего брата, и каким счастьем было достичь вашего царства, мой повелитель, где я обрел желанное покровительство!

Когда сын египетского султана закончил свой рассказ, он обратился к правителю Дамаска с такими словами: