Роковая ночь

Несмотря на то что союзники тоже понесли потери, это сражение решило участь Хорезма и ногайского царства. Тимурташ благодарил судьбу за эту победу Он отправил в Пекин гонца с вестью об исходе сражения, а сам со своими воинами двинулся через Джагатай к городу Хорезму и захватил его. Вступив в город, он объявил его жителям о том, что не собирается никого казнить, смещать с должности и вообще производить какие-либо перемены в здешних порядках; однако, поскольку судьба даровала ему победу над султаном, он повелевает всем областям, прежде подчинявшимся этому владыке, признать власть нового государя — своего сына Халафа.

Тогда хорезмийцы провозгласили Халафа султаном, а Тимурташ вернулся на родину. Там его приняли с радостью и вновь признали государем. Но он не остановился на этом, а выступил в поход на Гирканию, чтобы отомстить за предательство, совершенное некогда тамошним военачальником. Тимурташу удалось наказать неверных и стереть позор поражения при Дженде, откуда раньше Халафу едва удалось спастись бегством. Теперь царь Гиркании вынужден был признать свое поражение в борьбе с Тимурташем и уступить ему трон. Только после этого старый хан вернулся в Джагатай, где дожидались известий Алмас и Турандохт.

Так настал конец несчастьям Халафа и его семьи. Его образ правления снискал ему расположение хорезмийцев, и на долгое время в его владениях воцарился мир. Турандохт родила ему еще одного сына, а Тимурташ и его жена уехали в свою прежнюю столицу — Астрахань, где провели остаток жизни. Предводитель племени барлас возвратился со своим войском к себе, получив щедрую награду за помощь, оказанную ханской семье.

Сыновья Турандохт и Халафа выросли прекрасными юношами и унаследовали: один — китайский престол, другой — хорезмский.

Некогда правителем Дамаска был царь по имени Бадр-эд-Дин. Его советник Ата-уль-Мульк служил ему с достойным всяческой похвалы бескорыстием. Он принимал близко к сердцу государственные дела и никогда не жаловался на усталость. Словом, это был честный и преданный советник. Свое прозвище Печального везира он заслужил потому, что никогда не смеялся, услышав шутку, и вообще постоянно был серьезен.

Как-то раз царь пересказал ему одно из своих приключений, которое казалось ему смешным, но Ата-уль-Мульк выслушал его, даже не улыбнувшись.

— Ата-уль-Мульк! — сказал царь, удивленный тем, что его рассказ показался скучным. — Ты служишь мне десять лет, но ни разу я не видел тебя радостным или взволнованным!

— Нет человека, который не имел бы причин печалиться, — ответил тот.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил царь. — У тебя есть какое-то тайное горе, которым ты не делился со мной?

— Да, государь мой, но такова обычная участь сынов Адама! Вот вы — разве вы вполне счастливы?

— О! Как я могу быть счастливым, — вскричал царь, — когда груз государственной власти давит на мои плечи?! Неужели ты думаешь, что кто-нибудь может считаться счастливым, имея столько врагов, сколько я? Вот мои подданные — другое дело. Я уверен, что среди них найдется множество беспечальных и беззаботных людей. Однако если ты уверен, что наш удел — скорбь, то согласись все же, что она омрачает нашу жизнь не в равной степени! Судьба испытывает людей неодинаково — так отчего же ты грустишь и отказываешь себе в удовольствиях?

— Государь мой, — сказал Ата-уль-Мульк, — причину моей тоски вам откроет повесть о моих приключениях.

Моего отца звали Ходжа Абдаллах. Он был богатым ювелиром в Багдаде и не пожалел средств на мое обучение. По его настоянию я выучился наукам; он нанял учителей, которые обучали меня разным языкам. Когда он решил, что я накопил достаточно полезных знаний, то захотел отправить меня в путешествие по Азии, чтобы я повидал и другие страны. Но я больше всего любил удовольствия! Мое мотовство и легкомысленное отношение к жизни огорчали отца: я перестал придавать значение его советам, полагая, что они продиктованы старческой немощью. Его мудрые увещевания оставались безо всяких последствий, ибо я их не слушал. Однажды он позвал меня в сад на прогулку и повел такую речь:

— Я вижу, напрасны мои усилия направить тебя по верному пути. Что же, скоро ты избавишься от надоедливых советов отца. Я чувствую, что стою на пороге Вечности и вот-вот покину тебя. Ты останешься владельцем огромного состояния и, если твоя несчастная судьба приведет тебя к полному разорению, можешь надеяться только на дерево, растущее посередине этого сада. Да, сын мой, если ты промотаешь все мои неисчислимые богатства, тебе не останется ничего иного, как привязать веревку к одной из ветвей и тем избавить себя от бедности и связанных с ней страданий.