Кэтлин Уинзор - Любовники

Она искоса посмотрела на него. Он ослепительно улыбнулся ей, и после мелькнувшего удивления она непроизвольно и как-то по-детски улыбнулась ему в ответ.

— Скажите, — обратился он к ней спустя несколько секунд. — Вы обрадованы встречей с матерью?

Лицо Джасинты покрылось краской. Она почувствовала, что вот-вот начнет флиртовать с ним. Да флирт, по правде говоря, уже и начался. Тихий смех был одним из самых действенных и ценных средств ее воздействия на противоположный пол. Еще ни разу не встречался мужчина, способный устоять перед ее смехом. И он коварно заставил ее вспомнить об этом.

«О, он воистину ужасен !» — подумала она.

— Конечно же! — язвительно ответила Джасинта, выгибая брови и презрительно глядя на него. — Это было восхитительно — вновь обрести друг друга. Вначале мы сочли случившееся счастливым совпадением, но потом, разумеется, поняли, что это очередная ваша уловка. — Она прищурилась и с укором посмотрела на него. В ее глазах читалось обвинение. — Вам прекрасно известно, что она безумно влюблена в вас, не так ли?

— Мне известно, что она об этом говорит. Да, она говорит, что любит меня. Но я не уверен, что она говорит правду.

— Нет! Она говорит правду. И если вы не знаете, что такое любовь, мне жаль вас! Не удивительно, что вы такой, какой есть, — несчастный циник!

— Я никогда не был абсолютно уверен в том, что кто-нибудь из вас знает, что такое любовь. И не забывайте: несчастный циник я только в ваших глазах!

— А кто же вы? Вы распутны, аморальны, и еще я совершенно убеждена, что вам везет далеко не всегда.

— Не сомневаюсь, что такова ваша точка зрения, — вновь рассмеялся он.

И опять твердо взглянул на нее и смотрел так очень долго. К ней вновь вернулась тревога. Она пыталась собраться с силами, но в следующую же секунду все они куда-то девались. Неистовая активность, с которой она собирала свои внутренние духовные ресурсы, постепенно рассыпалась в пух и прах, оставив ее в беспомощном оцепенении.

— Вы хотите заставить меня влюбиться в вас, правда? — после долгого молчания решилась произнести она. — Потом вы собираетесь забавляться тем, какие бури возникнут между мной и матерью! Вы же знаете, что ваше намерение именно таково, так почему не хотите признаться в этом?

Он удивленно приподнял брови, однако промолчал.

— Мы раскусили вашу уловку. Причем поняли ее обе. По-моему, это некоторым образом потрясло вас. И вам сейчас нечего ответить мне даже для разнообразия. Несомненно, вы считаете себя очень ловким и хитрым, думаете, что все кругом дураки и никто не сумеет понять ваших намерений.

Пока произносились эти слова, лицо ее раскраснелось от гордости и удовольствия. Она верила, что разум ее заявляет о себе с блеском, красота сияет свежестью, все эмоции чисты и благородны и все это вкупе должно раздосадовать его, как невидимое препятствие в его постоянных и сомнительных интрижках с женщинами.

Он по-прежнему довольно долго молчал, а потом медленно и спокойно проговорил:

— В конце концов, мне тоже надо как-то занять мое время. И, разумеется, весьма любопытно понаблюдать за вашими с матерью действиями, если вы обе влюбитесь в меня.

К своему внезапному удивлению, Джасинта весело рассмеялась и захлопала в ладоши.

— Вот видите! — радостно вскричала она. — Я знала это! Я раскусила вас!

— Да, вам это удалось, — согласился он.

Впрочем, она скоро почувствовала, как ее триумф постепенно угасает. Словно только что в руках был красивый красный воздушный шарик, а он взял да улетел. Как же так случилось?

— Теперь я могу идти? — осведомилась она, вставая.

— А вам хочется этого?

— Разумеется! Вы ведь только что признались… во всем!

— Тогда идите.

— Дверь заперта. Когда мы с Грантом пришли сюда, он запер ее на ключ.

Джасинта ожидала, что он прикажет ей сесть и вести себя как следует, и, когда вдруг прозвучало разрешение уйти, почувствовала себя так, словно кто-то изо всех сил дернул за веревку, которой ее привязали. Она даже покачнулась и чуть не упала, но все же сумела сохранить равновесие.

— Дверь открыта. Уходите поскорее, — произнес он.

Он тоже поднялся со своего места и теперь стоял, держа руки в карманах и наблюдая за ней. Он ждал. Инициатива была за ней.

Ей обязательно нужно покинуть эту залу гордо и с достоинством, демонстрируя твердое убеждение, что, независимо от того, в каком обществе и окружении ей приходится пребывать, она была и остается леди викторианской эпохи, родовитой и благовоспитанной. Следуя этому решению, Джасинта приняла самый надменный из всех возможных вид, немного постояла, словно на королевском приеме, глядя на своего собеседника пренебрежительно и неприязненно. Но она не смогла бы долго продержаться в столь высокомерной позе, ибо слезы явно подступали к глазам. Она медленно повернулась, словно находясь на каком-то невидимом возвышении — подол ее платья описал на полу полукруг, — и величественно двинулась к двери. Волосы волнистым потоком струились у нее за спиной, а кружевные оборки платья изящно тянулись по полу вслед за ней.