Игорь Хорр - Праведник

— В это тяжелое страшное время! — на всю площадь ораторствовал Супкин. — Когда безработица и хаос пришли на нашу землю!.. Когда голод и нищета уже стучатся в наши дома!.. Когда нехристи-инородцы, как воши, проникли во все щели, я говорю вам, друзья мои! Хватит! Хватит терпеть нам все это! До каких пор безродные плебеи будут пить из нас кровь! До каких пор продажные шлюхи будут править нами!

— Правильно! — крикнул грязный, оборванный мужичок, стоявший у самых ступеней.

— Молодец! Молодец! — подхватил такого же вида другой.

Оба этих человека зааплодировали. Аплодисменты тут же подхватила толпа.

Двое этих неприятных по виду людей уже давно знакомы Вам, дорогой читатель. Эти двое бродяг и их третий товарищ сидели в ресторанчике «Три коня», где некоторое время назад чеченец Солтан встречался с писателем Бориным.

Банкир Супкин поднял руку, и народ снова затих:

— И вот теперь настало время борьбы с бесовским засильем! Хватит бездействовать! Ибо то, что происходит у нас, происходит по всей матушке России! Слышали ли вы, братья мои, что происходит в Москве! Знаете ли вы, что там, в самом центре нашей великой Родины, один еврей надругался и зарезал сорок пять ни в чем не повинных православных женщин и детей?

— Знаем! — крикнул бродяга.

— Читали! — крикнул другой.

— Наше бездействие погубит Россию! Настало время объединиться! Сегодня все мы, честные православные граждане, должны собраться вместе и твердой стеной встать на борьбу со злом! Иначе всех нас ждут рабство и скорый конец! Ибо если иуды снова одержат над нами верх, погибнет Земля наша!.. И сегодня мы пришли сюда для того, чтобы спросить ответа у тех, кто довел наш город до разорения! Там! За стенами этого дворца спрятались от гнева народного виновные во всем люди! Это они привели на нашу землю нехристей! Они дали им волю в делах и поступках их! Это они сегодня лишают вас работы — последнего куска хлеба! Но они поплатятся за это! Они будут отвечать перед народом! Сегодня! Сейчас!

— Правильно! Верно! — в один голос крикнули двое.

— Чудно как-то, — вдруг неожиданно громко сказал высокий и толстый парень с розовым смазливым лицом. — Чего городит?

— Дело говорит мужик, дело, — возразил худой, остроносый мужчина в очках. — Губернатор во всем виноват. А жиды пускай убираются к чертовой матери. Самим скоро жрать нечего будет.

— Еще бы! — закричал бородатый старик. — Мой дед его еще знал!

— Так ведь он же не старый. А твой дед уж помер когда?

— Когда… Тогда! Много будешь знать, скоро состаришься! А помрешь еще раньше!

— Раньше тебя не помру, не пужай.

— Эй вы, хватит вам! Умного человека послушать не даете!

— Мы требуем ответа от губернатора! — кричал в это время Супкин.

— Губернатора! Губернатора! — закричали люди.

— Губернатора к ответу! — подхватили со всех сторон.

— Ну сейчас я им отвечу, — злобно сказал Пужайкин.

Он поправил на себе мундир, подошел к балконной двери, взялся за ручку, постоял еще мгновение, затем решительно распахнул дверь и вышел на балкон.

Но в этот момент на площади произошло нечто неожиданное. При виде губернатора люди немедленно стихли, но тут же тишину разорвал дикий вопль, очень похожий на стон или плач:

— Убили! Убили! Убили!

С улицы на площадь бежал маленький человечек. Одежда его вся была выпачкана свежей кровью. Издали лицо его казалось ужасным. Оно выражало страдание и боль. Он бежал сквозь толпу к ступеням, и люди в ужасе расступались перед ним. Он громко, пронзительно и страшно кричал:

— Убили ироды! Доченьку мою единственную жиды убили! Кровиночку мою! Девочку! За что! За что! За что!

В другой, более спокойной ситуации, любой бы понял, что все это лишь очень плохой спектакль, что выражение боли и страдания на лице этого обросшего, грязного человека лишь клоунские ужимки, что крик его наигран и совершенно не похож на крик убитого горем человека. Одного более внимательного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что никакой маленькой дочки у него нет и отродясь не могло быть. Он был болезнен и стар и гораздо больше походил на разбойника и бродягу, нежели на отца маленькой девочки. Но люди на площади были очень возбуждены. Почти никто из них не видел этого оборванца (который, кстати, тоже находился в тот самый вечер в «Трех конях»). Люди на площади были напуганы его криком. Они лишь слышали его истерический вопль.

Через минуту возникли суета и давка. Банкир Супкин продолжал что-то кричать, но его уже не было слышно.