Радзивилл Ежи - Всадники черных лун

— Здесь я просто Этли, — касаясь пальцами игрушки в кармане, сказала принцесса.

— Вот как? И какая же чума принесла "просто Этли" сюда, а?

— Я здесь, чтобы ухаживать за тобой.

Девочка закатила глаза под лоб и захохотала. Этли присела на свободную постель и вздохнула:

— Я не вижу ничего смешного.

— "Я не вижу ничего смешного"? — передразнила ее девочка, — ну конечно, откуда тебе видеть, Благородная Лесба. Поухаживай-ка за мной, полижи между ног, грязная тварь, тебе ж это нравится! Я как раз рабыня, а ты ж любишь это делать рабыням, потаскуха вонючая? Давай, высовывай свой сладкий дворянский язычок, и "ухаживай за мной".

Этли показалось, что ее обдали изнутри ковшом крутого кипятка. Она побледнела, чувствуя, как какие-то жилы во внутренностях натянулись до звона. Она трижды глубоко вздохнула, подражая подсмотренному за Эрной, прикоснулась к мягкому боку харраша и ровно сказала:

— Ты надеешься довести меня до бешенства? Не выйдет. Я пришла сюда не для того, чтобы убить или искалечить. И я справлюсь со своей работой. Как тебя зовут?

— Не твое дело, — сказала зеленоволосая, — Твое дело знать, что я, шлюха, навидавшаяся больше мужиков, чем тебе светит за всю жизнь, стоящая восемь медяков на ночь, чувствую себя грязной от одного твоего здесь присутствия, ясно? Ты в сто раз грязнее и хуже меня! В сто тысяч раз!

— Я не собираюсь считаться, кто из нас лучше. Но я хочу знать, за что ты меня ненавидишь?

— А за все, — почти спокойно сказала зеленоволосая, — Жаль, что не могу двигаться. Вот бы отдубасила тебя, потешилась всласть. А потом придушила бы, захрустела твоей шейкой, эх-х, как сладко! Поквиталась бы с тобой. Ну ничего. Теперь я дурить не буду. Теперь я паинькой буду, только бы отпустили да на полчаса наедине с тобой, гадина, оставили... Дай мне яблоко!

— Что?

— Вот дура! Дай мне то, круглое, красное, с хвостиком, с блюда на столе, — презрительно сказала зеленоволосая. Вздохнула, глядя как Этли осторожно взяла фрукт и протянула ей:

— В самом деле дура. Дай откусить, я ж в стасисе. У меня сейчас только лицо мое.

С хрустом отхватила чуть ли не половину яблока и прикрыв глаза, стала жевать. Этли терпеливо стояла рядом. Она тоскливо думала: откуда та знает о ней самые неприятные вещи? Чем она могла вызвать такую ненависть у этой незнакомой ей девчонки, что та даже оставила, судя по всему, мысли о самоубийстве, чтобы только убить ее, Этли?

Она услышала, как девчонка проглотила пережеванное и снова поднесла к ее угловатому, скуластому лицу яблоко. Так зеленоволосая постепенно расправилась со всеми фруктами, и только съев последнее, пояснила:

— Это мне приносили. А не тебе, жополизка. А ты, тварь, давись местной синтетикой, может, сдохнешь, порадуешь меня.

К этому времени Этли окончательно успокоилась. "Такая дикая ненависть не может быть у нормального человека," — подумала она: "А если эта девочка безумна, хотя бы и знала обо мне грязное, стоит ли ее за это ненавидеть?" День тянулся тоскливо. Зеленоволосая закрыла глаза и, видно, уснула. Этли тоже прилегла. Девчонка совершенно ее вымотала, и принцесса незаметно задремала. В полусне она удивилась тому, что зеленоволосая, ко всему прочему, куда лучше знает миры демонов, чем Этли. "Наверное, она уже давно здесь." — подумала еще принцесса и окончательно заснула.

Ее резко вырвали из сна чьи-то голоса. Этли открыла глаза, садясь на своей кровати. В комнате стоял совсем невысокого роста тот самый старик — Первый Хирург.

Он с какой-то детской улыбкой смотрел на трущую глаза кулачками принцессу. Неожиданно слегка поклонился:

— Здравствуйте. Как вы себя чувствуете?

— Здравствуйте, Ваше Величество. Спасибо, хорошо, — не очень уверенно сказала Этли, не зная, как следует правильно говорить с хозяином этой планеты.

— "Ваше Величество"? — очень удивился и даже растерялся этот старик, а зеленоволосая издевательски засмеялась.

— Простите, но я не знаю, как подобает обращаться к вам. Поверьте, мне никто не сказал.

— Конечно, извиняю, — улыбнулся старик, — Всех, кто лечит, можно звать "доктор", и все.

— Конечно, доктор, — с облегчением сказала Этли, — Все хорошо, доктор.

— Еще бы не хорошо, — противным, змеиным голосом влезла зеленоволосая, — Сожрала мои яблоки, теперь у нее все хорошо! Я хоть смотрела на них.

Старик несколько нахмурился и посмотрел на одну, потом на другую девочку. Этли вспыхнула:

— Я никогда не брала чужого! Как тебе не совестно!