Анатолий Агарков - Как я стал Богом

— Я усыпил их для того, чтобы болезни удалить из организма и склонность к воровству и беззаконию изжить.

— Не хочешь ли сказать.... Ну, хорошо, давай посмотрим. А если не проснутся?

— Вадим Сергеич Белооков, Бельмо в преступном мире, проснётся завтра к вечеру без тяги к наркоте и не грабителем со стажем, а агнецом в душе. С недельку пролежит Духно — туберкулёз не шутка, свищи не синяки. Всех дольше в коме будет Корольков, но встанет чистым и здоровым.

— Я должен на слово тебе поверить?

— Зачем же на слово — могу и доказать. Вас беспокоят камни в почках, и вы не знаете, на что решиться, когда и как их удалять. Хотите, организм настрою так, что впредь они не будут зарождаться, а те, что уже есть, рассыпятся и выйдут вон.

— Про камни на лице прочёл?

— Зачем, их вижу наяву.

— Как долог срок?

— Два-три часа оздоровительного сна.

— Ты случаем не Мессинг? Он, говорят, вот так от Сталина ушёл, загипнотизировав кремлёвскую охрану.

— Хотите морщиться от болей в почках — воля ваша. А станет невтерпёж — для вас найдётся у хирурга нож.

— Ты посиди-ка в камере, Целитель, а я подумаю.

В конце того же дня он навестил меня.

— Подумал, если по утопшей что накопают на тебя, в СИЗО переведут. Так уж лечи, пока ты здесь.

— И не боитесь? Дайте руки — вижу, что боитесь. Хотел бы убежать — я убежал ещё в пути сюда. Поверьте мне. Ложитесь....

Спит майор, а мне не устоять против соблазна проникнуть к нему в мозг. Кирилл Петрович Реутов (ну, почему не Троекуров — вот был бы шарм) неплохой, однако, человек — из тех, что в органы пришли по комсомольскому призыву. Ведь неспроста чуть не в глаза зовут его коллеги Чистоплюем. Мне нечего ему добавить в душу, займёмся телом — там всегда найдутся лекарю дела....

За три часа оздоровительного сна раз двадцать в камеру через глазок смотрели — картина не менялась: я у стола, майор на нарах. Потом вошёл охранник:

— Что с ним?

— Сейчас проснётся — лучше не будить.

И он присел.

— Так вы действительно умеете лечить?

— А что у вас?

— Говорят, что ревматизм — вот здесь болит, и здесь.

— Я научу вас самоизлечению. Глаза закройте. Выше переносицы почти во лбу сейчас зажжётся огонёк. Видите? Светящаяся точка — это подсознание. Теперь направьте её к месту боли и прикажите боль убрать. Смелей-смелей. Ну? Отпустило? Вот видите. Так поступайте каждый раз, когда прихватит.

— Что-то новое, — сказал майор. Он уже открыл глаза и наблюдал за нами.

— Самоанализ и контроль — под силу каждому.

— Я слышал, подсознание нашёптывает разгадки тайн, но чтоб лечить....

— А что вы вообще о нём слыхали?

Майор поднялся с нар, подсел к столу.

— Подсознание есть тень сознания.

— А что, по-вашему, сознание?

— Это жизнь, томящаяся в теле.

— А смерть — УДО (условное досрочное освобождение)?

— Какая жизнь — иному смерть как избавление. Мой дядя генерал-майор в саду на яблони повесился предутренней зарёй.

— Мук совести не вынес?

— Мук рака лёгких — его болезнь живым сжирала. Ну, я пойду.

— Как себя чувствуете?

— Неплохо для начала, но вскрытие покажет, говорят врачи.

И после этого в узилище моём кто только не бывал — блюстители порядка, их оппоненты, то есть задержанные элементы. Потом родня, знакомые, знакомые родни....

Со счёта сбился, сколько дней прошло — да я их не считал, всё врачевал и врачевал.

Майор привёз картавого сынишку. Минут через пятнадцать он выдал мне:

— Карл у Клары украл кораллы, а я у папы пистолет стащу.

Пришлось мальчишке править и мозги.

Наконец явился сам помощник городского прокурора, закрыл лечебницу:

— Свободны — по делу о погибшей вас не в чем обвинить.

Заставил расписаться и попросил к окну:

— По вашу душу.

У здания ГОВД перед парадным входом собралась толпа.

— Кто это?

— Фанаты вашего таланта. Не стоило так афишировать себя.

— Я лишь хотел помочь.

— Теперь, наверно, помощь вам нужна?

— Ну да конечно, ведь я не в силах всё человечество оздоровить.

— Если хотите, я отвезу вас на вокзал, билет возьму — поедите, куда хотите.

— Мне нужно в заповедник, там, в пещере остались мои четвероногие друзья.

— Я отвезу вас с заднего двора.

И он провёл меня в свой чёрный "Мерседес", заставил лечь на заднее сиденье.

— Так надёжней.

Закончились короткие пробежки меж светофоров, машина вышла на простор.

— Вы не могли бы маму посмотреть мою, — сказал помощник прокурора. — Как говорится, плата за услугу.