Анастасия Николаева - Я-муары. Откровенные истории блогера

Девочки, милые, с высоты своего жизненного опыта хочу вам посоветовать: используйте мужа бережно, при хорошем уходе он будет долго носиться и доставит вам немало радости. Ребенок, рано или поздно, уйдет со всеми своими какашками из семьи, пусть вы сейчас даже не можете этого себе представить, а муж-то останется. Только вы для него уже будете не прекрасной феей, а «той страшной женщиной в ночи с каканым памперсом в руках»! Если вы считаете, что я слишком много времени уделяю фекальной теме, зайдите на любой мамский форум, и вам станет ясно, что я промолчала!

Поговорим о них, о карапузах. Слушайте, однако какое все-таки неприятное слово « кара-пуз ». Кара в переводе с татарского «черное», пуз – это, ясен пень, пузо. Если соединить – черное пузо. То есть, как я понимаю, живот – черная дыра, где исчезает все, что вы могли бы с большим удовлетворением скушать сами, а главное, – исчезаете вы сами. Ваша юность, свежесть, ваш нордический характер, ваши светские манеры. И перед обалдевшей публикой появляется фурия в остервенении вопящая: «Кому я сказала, быстро спа-ать!!!» Если бы вам в детстве показали вас самих в качестве родителя, вы бы до сих пор писались в трусы. А милые малышата выдерживают!

Как вы помните из предыдущего описания, информации о том, как собственно эти самые детушки заводятся, ни семья, ни школа нам дать не могли. Конечно, всегда можно было использовать опцию «звонок другу» или «поддержку зала», но это помогало мало. Поэтому в древности детей рожали в бессознательном возрасте. Надеюсь, вы понимаете, что я сейчас не о старческом маразме. Говоря образно, сами еще дети рожали себе детей и потом вместе росли, дерясь за игрушки и обзываясь нехорошими словами.

Когда моя бабушка, мама Аня, родила в маленьком одноэтажном сельском роддоме мою мамочку и показала в окно юному отцу, он с криком ужаса бежал прочь и потом несколько дней плакал, решив, что стал отцом космического монстра. Мне кажется, психика его после этого так и не восстановилась до конца. Хотя мамочка стала очень красивой девочкой с большими голубыми глазами и светлыми кудряшками, а затем чудесной девушкой и женщиной, он всегда поглядывал на нее с некоторым подозрением, опасаясь, видимо, что космический пришелец притаился внутри и ждет своего часа.

И надо сказать, основания так думать у него были. Чудесная девочка любила превратить жизнь своих родителей в адский ад. Когда мама Аня вела дочурку в садик, к молодой матери обычно подходил милиционер и спрашивал, у кого она сперла это истошно визжащее дитя. Небольшой костерчик на новом паркете, отрезанные для пущего роста тупыми ножницами ресницы, бешеные игры на крышах или в котлованах стройки, исправленные детской ручонкой оценки в дневниках – все это делало жизнь ее родителей, мягко говоря, нескучной. Правда, она всегда оправдывала себя тем, что в младенчестве у нее не было кроватки, отсюда и все особенности ее характера. Бабушка укладывала малютку спать в бельевой ящик, отчего у нее на все жизнь деформировался череп (читай: и его содержимое). При этих словах мамуля всегда глубокомысленно тыкала себе пальцем куда-то в район затылка. Но поскольку она у меня, хвала мирозданию, не лысая, подтвердить или опровергнуть сию информацию не могу.

Кстати, о лысых. С ними связана психологическая глубокая травма моего собственного детства.

Наш дом на Вятской, стол, уставленный парадными кушаньями, важные гости. И я, маленькая худенькая малышка с доверчиво распахнутыми в этот мир небольшими глазками. Ко мне подходит уже радостный папа и шепчет в ушко: «Видишь, доча, тетеньку в сиреневом платье за столом? Она – волшебница. Если подойти тихонько сзади и сильно дернуть ее за волосы – произойдет чудо». Как вы уже догадались – чудо произошло. А папа великодушно приписал авторство чудесной шутки срывания парика с бедной лысой тетеньки мне.

То есть иногда дети иногда оказываются даже полезны родителям, они могут использовать их и их вещи в своих интересах, пользуясь физическим превосходством и моральным авторитетом.

«Горло заболит, – кричал папуля, вырывая у меня мороженое, которое я, следуя его же инструкции, осторожно и медленно лизала. Он же заглотив свое, никогда не отказывался слопать и детское. А помню: в Прибалтике, в доме отдыха, в котором мы были вдвоем, он придумал очень интересную игру. Мы открывали балконную дверь номера, крошили на пол хлебные крошки, а потом, затаившись, ждали, когда в комнату, вожделея крошек, впорхнут голуби, которых там было немерено.