Анастасия Николаева - Я-муары. Откровенные истории блогера

Краткая дополнительная информация: в те годы УЗИ было доступно практически только беременным членам политбюро. И в женских консультациях о таком исследовании ничего вообще не знали. Когда я пыталась всучить врачихе из консультации результаты УЗИ, она чуть не залезла под стол от страха и завопила, что ей вот этого не надо. Что она уже 40 лет живет без этого и помереть надеется, этого никогда не увидав.

В кабинете узист наплевал из пластмассовой белой бутылки мне на живот какими-то тягучими соплями и стал их размазывать по пузу датчиком. Я хихикала от щекотки, а мать завороженно уставилась в монитор, решив, что это что-то типа телевизора и сейчас там появится диктор и все ей объяснит.

Милый диктор не появился, а мерзкий доктор громко произнес: «Мальчик!» Мама подпрыгнула на стуле. «Нет-нет, – быстро затараторила она, – не надо мальчика, у нас только девочки, мы с мальчиками не умеем.» Видимо, тут в ее воспаленном мозгу возникла мысль, что она в магазине, и продавец быстренько поменяет товар, приняв во внимание ее возражения. Дядька-узист только хищно улыбнулся. Можно подумать, что он увидел через толщу лет, что это будет не просто мальчик, а всем мальчикам мальчик: 1 метр 96 сантиметров.

По дороге домой мама мелко тряслась и всхлипывала. Я же требовала у нее не разглашать тайну до появления младенца на свет. Не больно-то я доверяла этой чудо-технике. И не зря, как оказалось. Когда я была беременна вторым сыном и ходила на специальные курсы по подготовке к родам, у нас в группе была мамочка, которой на УЗИ пообещали крупную девочку. Она была счастлива и трясла у нас перед носом разными свежеприобретенными истошно розовыми чепчиками и ползунками. Через два месяца она родила… двух мальчиков.

Мама пообещала, и я побежала на занятия в универ. Каково же было мое удивление, когда, выйдя после последней пары на улицу, я увидела своего мужа… С цветами! «Мальчик, мальчик», – как в угаре бормотал он, пытаясь заглянуть мне в сумку. Наверное, он думал, что я там спрятала его наследника, наследство для которого он до сих пор не собрал. Мамино безумие явно оказалось заразно. Поэтому я не удивилась, придя домой, тому, что по кухне скачет мой неестественно красный отец и вопит: «Это какой же у него аппарат, а?! Еще не родился, а уже все видно!»

Хе, держитесь, миленькие мои. Просто бабка ваша щас опять вспоминать будет, як девкой была. Ой, нет, вру. Уже не девкой, а совсем наоборот.

Если вы помните (я, правда, надеюсь, что забыли как страшный сон), в мемуарах своих я остановилась на том, как дядечка-узист, безупречно в тот момент сыгравший роль злой феи, сообщил мне и моей безутешной матери, что пришел конец нашей безмятежной жизни: у нас будет мальчик.

Мамочка так и поняла, что мальчик этот будет именно у нас с ней. В те далекие годы мамуля не воспринимала моего супруга в качестве значимого биологического объекта. Он ей казался чем-то вроде новой дочкиной игрушки, не имеющей к серьезным взрослым делам никакого отношения. А вот ребенок – это да. Это более чем серьезно. Мама всю жизнь считала и до сих пор уверена, что страшнее и ужаснее маленьких детей ничего нет. Она у меня вообще-то очень мужественная, любую опасность отважно встречает лицом к лицу. Но вот дети! Здесь она все-таки предпочитает тактику отступления. Жизненный опыт ей правильно подсказывает: эти спиногрызы все равно победят, сопротивление бесполезно.

Мама не очень-то любила подробно рассказывать о тех мучениях, которым мы с сестрой подвергли ее, появившись на свет божий. Но и коротких реплик хватало вполне, чтобы представить себе общую картину разрушения:

«И вот тогда я сказала в роддоме: «Дайте мне пистолет, я скорее застрелюсь, чем разрожусь».

«После родов у меня вылезли почти все волосы – я стала практически лысая!»

«А потом ты вылила в свою кроватку весь огромный флакон французских духов. Папин подарок, мои первые настоящие духи».

«Конечно, я была в шоке, когда увидела, что ты сидишь в своей кроватке вся в какашках и размазываешь их по стене».

«Ты лазила везде как обезьянка, у тебя все ноги были в синяках. А когда баба Лиза спросила, откуда синяки, ты сообщила, что это мы тебя с отцом лупим!»

От таких рассказов у меня всегда возникали какие-то смешанные чувства. С одной стороны, хотелось извиниться за причиненные неудобства. С другой – вроде бы поздновато. Но было ясно одно: маминой психике нанесен непоправимый урон.