Анастасия Николаева - Я-муары. Откровенные истории блогера

Наверное, если бы я была бы чуть взрослее и опытнее, я бы умерла прямо там, в этом противном, покрашенном мерзкой зеленой масляной краской кабинете. Но я была столь юна, что слово «венерические» в большей степени говорило мне о богине любви Венере, чем о какой-то инфекции. Однако даже такая безбашенная девочка, как я, поняла, что что-то тут не так.

– Как же так, – промямлила я, – две недели назад все отлично было, а теперь так плохо? Как это я могла заразиться?

Врачиха внимательно посмотрела в мои ясные детские глаза, как-то поежилась и сказала уже гораздо мягче:

– Лето сейчас, грязь везде. Наверное, сидела где или в речке купалась.

Это теперь я понимаю, что она несла полную ересь с точки зрения медицины. Но, видимо, что-то в моем облике не дало ей прямо сказать мне: «У козла своего спрашивай, откуда зараза!»

Поэтому она просто выписала мне десяток сильнейших антибиотиков, велев и мужа лечить.

Когда в аптеке мне выдали авоську таблеток, я подумала, что вряд ли это полезно для ребенка. И решила пока скармливать их мужу.

Глупейший мой молодой муж тоже как-то безропотно съел версию о речке, а вместе с ней слопал и таблетки.

Хорошо, что моя мало опытная в жизни, но начитанная мать сообразила, что происходит что-то не то. Она быстро схватила меня в охапку и отвезла в известнейшее медицинское учреждение к главному специалисту страны по всяческим таким любовным недугам. Там меня тщательно обследовали и дали заключение, что я абсолютно здорова.

Но пока суть да дело, муж послушно лопал таблеточки. Постепенно он начал чесаться и терять шерстяной покров. К счастью его, я довольно быстро протрубила отбой военной тревоги. Здоровье его, конечно, быстро восстановилось. А вот психика, увы, нет. С тех пор стоит ему хотя бы насморк подхватить, он сразу начинает подвывать: «А – а, все это из-за того, что ты меня страшными лукарствами на заре жизни накормила!» И строит мне всякие скорбные рожицы. И мне очень его жаль, я думаю даже, что государство могло бы ему дать прибавочку к будущей пенсии как жертве медицинских экспериментов.

А я, взяв выписки об отсутствии каких-либо инфекций в своем могутном организме, пришла в консультацию и потребовала показать мне результаты тех исследований, на основании которых меня решили лечить. Врачиха, дернув плечом, протянула мне серенький листик, в верхнем левом углу которого была написана моя совсем не редкая фамилия и… совсем не мои имя и отчество…Оказывается, меня пытались лечить, взяв за основу чужой анализ крови.

О молодость, о легкомыслие мое! Даже это происшествие не омрачило моей радости. Любуясь на шелудящегося после таблеток супруга, я ждала того счастливого момента, когда нас станет трое.

И вот как-то ночью я поняла, что мне не спится. И даже не сидится, и не естся! А последнее – уже очень опасный для меня симптом. Всполошившийся юный муж быстро набрал две заветные цифры. И минут через сорок перед нами стояли не двое из ларца, а две мрачные личности из белого фургона. Обреченно пошла я за ними к машине. За мной топал бледный муж и красная стенающая мать. Я залезла в эту страшную машину, на которой как-то преждевременно, на мой неискушенный взгляд, был уже нарисован крест. Врач сурово обернулся к стремящимся пролезть за мной маме и мужу. Оглядев их орлиным взором, он грозно спросил: «Кто из вас муж?!» И я сразу поняла, что попала…

Как только за мной захлопнулась массивная тугая дверь приемного покоя роддома, ночь абсурдных вопросов продолжилась.

– Вы беременная? – спросила меня кругленькая женщина в белом поварском колпачке, по-партизански выглядывающая откуда-то из-под стола. Интонация ее вопроса была какая-то недоброжелательно-недоверчивая. И я впала в ступор. Будучи человеком чрезвычайно мнительным, всегда я начинаю тормозить, когда сталкивалась с чьей-то не совсем доброй требовательностью.

– Я надеюсь, ты выучила новую теорему? – грозно спрашивала меня школьная математичка Ольга Алексеевна. И я, всегда крайне ответственно относящаяся именно к урокам по алгебре и геометрии, немедленно начинала сомневаться в своих знаниях. Шла к доске как на эшафот, судорожно сжимала дрожащими пальцами непослушный, выскальзывающий из пальцев огрызок мела и…застывала со скорбной гримасой на лице, бессознательно копируя несчастную фигурку двоечника со знаменитой и известной всем советским школьникам картины «Опять двойка». И я таки получала ее, эту самую двойку, прекрасно зная теорему.