Анастасия Николаева - Я-муары. Откровенные истории блогера

Мама аж прям взволновалася вся. «А что это он у тебя спит постоянно? – спрашивала она меня. – Может, больной какой?» Вот оно, тещинское, как прорвалось! Небось, как родные детушки спят, так они здоровые, а как зятек засопел – так больной сразу. А я и чего сказать-то не знала. Сердцем чувствовала – здоровый он, а как доказать – не ведала.

Я же не вела, как вы помните, разговоры с мамой на эти темы. Это теперь я бы сказала, что самые ученые ученые американского университета Дьюка точно доказали, что чем больше человек использует свой мозг в течение дня, тем больше ему необходимо сна, чтобы восстановиться. Представляете, это какой мозговой штурм должен быть в течение двух часов, чтобы потом 22 спать! Нам еще повезло, что эти два часа он обычно ел, а потому молчал. А то бы мы обалдели от его теорий и гипотез, стихов и научных открытий. А так все мирно было. Спит – молчит, ест – молчит. От его избыточной умственной деятельности пострадала только сестра. Один раз, но на всю жизнь.

Поймав Александра на полпути от туалета к койке, она попросила его помочь ей в какой-то теме по физике. И все. До этого мы были уверены, что он знает от силы слов тридцать. А тут речь его стала низвергаться мощным водопадом. Формулы сменялись описанием физических законов, щеки его алели, а глаза блестели. Несчастная сеструха, проклиная все на свете, пыталась улизнуть из комнаты, но Саша схватил ее за руку и торжественно произнес: «Вижу: ты ничего не понимаешь, придется объяснять тебе физику с самого начала!» Сестра почувствовала, что это «начало» неминуемо приведет ее к скорому концу, и с криком пронзительным бросилась в ванну, где и просидела, закрывшись на задвижку, часа два, пока Александр не пришел в свое нормальное состояние полного и безмятежного сна. До сих пор Дашке лучше не напоминать про этот случай. В глазах ее появляется какое-то затравленное выражение, а ноги начинают мелко дрожать.

Но обычно уютный Сашечка никому не мешал заниматься своими делами.

А дел было много. Мамуля, как маленькая разбойница, нападала на неприступные советские магазины и умудрялась отбить у суровых продавцов продукты, которыми кормила всех нас. Дашка училась в школе и училась выстраивать отношения с разными человеческими особями мужеского и женского полов. К ее соратникам женского полу того времени прежде всего можно отнести тощую писклявую девицу по имени Наташка Буркова. Они вместе весело ржали над Сашкиным Запором, а несколько раньше так же весело совершали набеги на нашу домашнюю аптечку в поисках «сладеньких» пилюль. Найдя таблетки в сахарной облатке, они обсасывали их, а горькую сердцевину выплевывали за диван. Остается только радоваться, что никаких «серьезных» таблеток в доме не водилось, потому что самым опасным заболеванием в нашей семье был папин насморк. Вот он, действительно, заставлял все семейство сжиматься от страха. Как сейчас помню: по коридору с чашкой чая за папой семенит мама и жалобно молит:

– Ну выпей чайку, папочка, тебе полегчает!

– Дайте мне умереть спокойно, – голосит отец, прижимая к лицу банное полотенце. Простой носовой платок явно бы снизил градус трагедии.

Из Дашкиных мальчиковых подружек помню некоего Енютина. Он жил в нашем доме, и она питала к нему самые нежные чувства.

– Мама, дай конфет, пойду гулять с Енютиным, – гордо сообщала сестра по воскресеньям.

Туго набив карманы сладостями, сестра отправлялась на встречу со своим героем. Правда, минут через десять она была уже дома. «Ну как, ну что?» – набрасывались мы на нее с расспросами.

– Взял конфеты и ушел, – мрачно изрекала жертва мужского коварства.

Папуля в то время работал в «Огоньке», кто помнит этот журнал конца 80-х – начала 90-х, тот поймет. Это была лучшая журналистика 20 века, и отец бредил своими проектами и темами. А вся страна в бредовом угаре поиска истины стояла в огромных очередях за «Огоньком».

Что касается меня, то я выращивала внутри себя детеныша, а меня бережно и любовно выращивал внутри себя университет, а именно – факультет журналистики МГУ.

Если бы вы только знали, каким он был! Наши преподаватели, мои однокурсники! Не люди, но Человечища!

Университет для большинства из нас начался со вступительных экзаменов. Для избранных – с рабфака. И когда мы поступали, рабфаковцы уже на правах студентов первого курса помогали на экзаменах.

Душное июльское утро. Толпа абитуриентов втиснута между спиной Ломоносова и каменными ступенями журфаковского большого крыльца. У входной двери – стол. За столом грозные рабфаковцы. Они охраняют от нас эту цитадель знаний. В центре – блондинка в черной шляпе, в черном плаще и с черным галстуком. О, мама мия! Пронзительный взгляд голубых глаз из-под темной шляпы, повелительный взмах руки. Если бы я не имела счастье уже почти тридцать лет быть знакомой с этой героиней, я бы могла подумать, что это миражное явление родилось в моем воспаленном мозгу. Леночка, никто из абитуры 84 года никогда не забудет тебя. Таких людей мог породить только журфак.