Анатолий Клёсов - Интернет - Заметки научного сотрудника

Целиковская тут же взяла блокнот и ручку и написала моей маме целое письмо! На двух страницах. Цитировать его не буду, иначе себе не прощу. Скажу только, что того, что она там написала, я не заслуживаю. Too good to be true.

– Значит так, – сказала Людмила Васильевна. – Меня будут встречать, и на сочинском вокзале ждет машина. Я еду в санаторий «Актер». Вас я довезу до дома. Вы где живете? Около санатория имени Кирова? Вот и отлично. Печенье моего изготовления – тоже для Вашей мамы, еще целая коробка осталась. Передавайте от меня привет. И все эти цветы, – она обвела рукой купе, – тоже Вашей маме.

Нет слов. Так все и произошло. Машина, полная цветов, Целиковская, триумфальный (для меня) проезд по городу, полная феерия. Мамы дома не оказалось. Как потом выяснилось, побежала по магазинам за дополнительным провиантом для встречи. Я выгрузил розы на скамейки у подъезда и долго провожал взглядом машину, размахивая руками.

Людмиле Васильевне оставалось жить еще два с половиной года.

« …Появление Целиковской на даче у Пастернака вызывало у поэта приступы импровизации, которые доводили его до слез, до истерики, каждая его речь кончалась словоизлиянием в ее адрес почти истерическим. Он мог в течение часа говорить о Целиковской, фантазируя и придумывая образы снежной пурги, через которую идет Целиковская, Незнакомка, Прекрасная женщина… Он боготворил ее ».

« Никогда не забуду, как Любимова вызвали в высокую инстанцию и устроили очередную головомойку. Люся нервничала, переживала, и в конце концов не сдержавшись, набрала телефонный номер “высокой инстанции”, попросила передать трубку мужу и своим звонким голосом приказала: “ Юрий! Перестань унижаться! Пошли его к чертовой матери и немедленно домой! По дороге купи бутылку можайского молока ”».

« Люся видит, что я грущу, и сразу настораживается: – Людмилец, что случилось?.. Если что не так, скажи – я сразу на амбразуру! »

« Я снимался в Николо-Прозорове в картине Мотыля “ Лес ” в особняке, который принадлежал дочке Суворова. Две старушки узнали, что сюда приедет Людмила Целиковская. В пять утра встали, надели самые лучшие ордена, медали, самые хорошие косыночки, костюмы и ждали с огромными ведрами цветов. Полдня простояли. К вечеру появилась Людмила Целиковская. Они встали перед ней на колени:

– Дорогая Люся, во время войны ты нас спасла. Нам нечего было есть, убивали наших друзей, но мы смотрели на тебя… »

(Воспоминания современников цитируются по книге М. Вострышева «Чарующая Целиковская» (2000). Я также отредактировал некоторые из моих воспоминаний о разговорах с Л.В. Целиковской, приведя их в соответствие с этой книгой, чтобы избежать разночтений.)

Эти заметки, точнее их первая часть, появились как ответ на статью журналиста Александра Гордонаоб Америке, в «Огоньке». Да, собственно, и неважно, на чью статью и в каком издании. Слегка перефразируя классика, можно сказать, что все хорошие статьи об Америке хороши по-своему, а все плохие статьи плохи одинаково. Должен заметить, что во всех категоричных высказываниях о том, как плохо в Америке, есть доля истины. Примерно такая же, как и в следующей простой аналогии. Некий папуас, проведя несколько лет в России и вернувшись в свою папуасию, описывает в местной прессе, насколько дикий народ эти русские. Не понимают, что самый кайф – это ходить по ночам между домами и бить в барабан. А они, эти русские недоумки, возмущаются, чем показывают непонимание самых фундаментальных вопросов бытия. И вообще, вместо того чтобы ходить голыми, как принято у нас в папуасии, они напяливают какие-то дурацкие ткани, что прямо указывает на недостаток образования и вкуса. Более того, не поверите, но женщины там настолько невоспитанны, что при попытках снять с них всю одежду прямо на улице, что, как знает каждый папуас, является элегантной формой ухаживания, они неадекватно реагируют и даже зовут полицию, которая у них там называется милицией. Поэтому я, папуас, и вернулся. Слишком долго в ней (России) жил. Больше не выдержал.

Теперь, чтобы сделать аналогию еще более полной, представим, что папуасский журнал опубликовал статью этого самого папуаса-возвращенца, предварив ее следующим предисловием:

Как нам кажется, нутру многих наших папуасских эмигрантов их новая родина не очень нравится. Именно потому наш журнал часто получает гневные письма от бывших наших папуасов. Нас ругают за то, что мы ругаем Россию. Какой патриотизм по отношению к новой родине. Им уже не нравится, видите ли, бить ночами в барабан! Товарищи так горячатся, словно стараются не нас, а себя убедить, что не зря уехали. Простим их: лицом к лицу лица не увидать…