Сергей Кузнецов - Ощупывая слона. Заметки по истории русского Интернета

Декабрь 2000 г.

Сейчас я читаю абсолютно чудесный американский роман с непереводимым названием Tokyo Suckerpunch. Американский журналист, приехавший в Токио на освещение чемпионата по боевым искусствам среди несовершеннолетних инвалидов, оказывается в положении героя Чандлера или Хэммета, расследуя смерть своего друга — великого японского режиссера, а также разыскивая таинственную гейшу по имени Цветок Апельсина. Очень смешно и изобретательно.

И вот в какой-то момент он посещает в тюрьме знаменитого левого террориста, отбывающего пожизненное заключение. Террорист под узнаваемой фамилией Кавабата на самом деле — пироманьяк, но, поскольку его арестовали за проведение теракта, он объявил себя марксистом. Однажды он, правда, взорвал стену своей тюрьмы, но выяснил, что его камера находится на 1б-м этаже, и потому все, что ему остается, — просто любоваться на небо. Герой спрашивает его, как он пережил крушение СССР, тот отвечает, что это даже хорошо, потому что они были типа ревизионисты. Дальше следует прекрасный диалог. Оглянувшись и убедившись, что их никто не подслушивает, Кавабата шепотом говорит:

— Я обнаружил тайную коммуникационную систему. Подпольную всемирную компьютерную сеть, предназначенную для того, чтобы свалить Систему. Преступники, педофилы и различные революционеры могут теперь обмениваться информацией. И самое замечательное, что про это никто не знает. Деспоты из мультинациональных корпораций даже не догадываются о ее существовании.

— Она называется Интернет?

— Тише, — сказал он, оглядываясь через плечо, — ты тоже знаешь о ней?

И в самом деле, подумал я, были ведь времена, когда именно таким был образ Интернета, создаваемый СМИ. Преступники, педофилы и революционеры. Не то что теперь: NASDAQ, Павловский и «Страна. ру».

Апрель 2001 г.

Меня уже неоднократно упрекали в том, что я люблю загадки. Это правда. Так вот, днями, едучи в метро, я увидел рекламный плакат. Что там было написано внизу, я сначала не рассмотрел, а наверху было написано «главная зарплата в стране. ru».

Конечно, это загадка. Что бы это значило? Я быстро сочинил возможные варианты: это что-то вроде рекрутерского предложения о найме на работу в «Страну. ру». Или просто предвыборный плакат Марины Литвинович, у которой, очевидно, главная зарплата в «Стране. ру». Или — этот вариант мне нравился больше всего — это реплика одного из сотрудников «Страны. ру», Вани типа Давыдова, в беседе. Собеседник ему типа говорит: «Если для тебя как журналиста свобода слова не главное, то что же для тебя главное?» А тот отвечает: «Главное — зарплата в «Стране. ру». Но почему об этом надо сообщать урби эт орби на стенах метро?

В следующий раз, проезжая мимо того же плаката, я понял, что к проекту ФЭПа он не имеет никакого отношения. Это была реклама журнала «Работа&Зарплата», совершенно, к слову, офф-лайнового. Если у него и есть сайт, то адрес его я не запомнил. Можно и тут придумать конспирологическую теорию, но, боюсь, у копирайтера просто застряло в голове выражение «Страна. ру», и он решил, что это такое нарицательное выражение.

Честно говоря, не уверен, что этот набросок должен считаться таким уж первым. Так или иначе, я долго думал, куда поместить этот текст про Настика, и в конце концов хронологически засунул его в эту часть, среди прочих текстов из «Русского журнала».

«НасНет», июль 2001 г.

В прошлый раз я обещал написать про Настика. Однако неделя прошла, волнение улеглось, и было уже неясно — не будет ли это пережимом. То есть Настик, вне сомнения, достойна отдельного текста — и не одного. Но, может быть, подождать другого случая?

И вот, размышляя таким образом, я направлялся домой. Был светлый летний вечер, я слушал музыку в плеере и на строчке «и сказала «мне бы крылья бы и прощай страна зеленая» передо мной остановился BMW. Сидевшая за рулем девушка повернулась ко мне и через опущенное стекло сказала: — Привет.

На секунду я опешил. Это была Настик. Мысли, одна другой быстрей, пронеслись у меня в голове: во-первых, я вообще не знал, что Настик водит машину, во-вторых, совершенно неясно, откуда у нее мог взяться BMW, в-третьих, — и тут я вздохнул с облегчением — это была вовсе не Настик, а известная светская красавица Н., которой BMW был положен по статусу. Я обознался.

Как бы то ни было, стало ясно, что без статьи о Настике не обойтись, — и история с Настиком в BMW, конечно, только метафора.