Роман Масленников - Новая PR-элита

А потом он лишил меня возможности сдавать экзамены, потому что я же все-таки поехал к Вогралику. Моя мама, педагог, она вынуждена была прийти к нему и сказать: «Вот вы – коммунист, и я – коммунист. Я – декан института, и вы заведуете кафедрой. Мальчик поехал не гулять по улицам, а мальчик поехал к профессору Вогралику, прежде списавшись. И он к вам приходил, а вы его потом не пустили к вам в лабораторию. Почему вы ему не даете возможности сдать экзамен?» Он сказал: «Терапия – очень сложная наука, и поскольку он месяц пропустил…» – «Так он же отработает вам это все». – «Нет, он не отработает. Терапия – очень серьезная наука». Шизоид.

Вот так Лихтенштейн, потом зав. кафедрой – вот тебе и мединститут. За мамины деньги я ездил по всем этим людям, которые заявляли в газете или еще где-то, что они обладают феноменальными возможностями. Я их лично изучал. И тогда я увидел, как много обмана в области «Внушение и самовнушение». Одно работает, а все остальное – фокусы. И стекла, и повязки на глазах, и даже «золотой нос России», мальчик, который якобы по запаху определял цену рубля или десяти рублей. Он просто видел из-под повязки – между носом и щекой есть дырочка. И вот это мракобесие продолжается до сих пор.

Когда я, работая в поликлинике иглотерапевтом, поехал за справкой в Москву, мне все время ставили двойки, потому что я сразу стал показывать уровень гипноза, активизировать точки без иглы. Это новое направление, которое я назвал «Сигнальной рефлексотерапией». Это можно было развивать и развивать, потому что в мире такого не было. И вот здесь ставят мне двойки. Я удивляюсь, ведь я популярный врач в Махачкале, меня знают в разных местах, я у Вогралика читаю лекции, и тут мне ставят двойки по моему предмету, который я со второго курса учу, а они с нуля. Я не мог понять.

Оказывается, их сильно раздражало, что у меня в трудовой написано, что я иглотерапевт, не пройдя еще их кафедру. А там бумажка висела, кто хочет поменять группу – пожалуйста. Я думал, это тетка вредная такая. Я пошел к заведующему, а там был такой Гайденко, я ему сказал, что я хочу поменять группу, согласно вашему официальному объявлению. Он говорит: «Ты еще и жалуешься?» – я говорю: «Я не жалуюсь».

Была зима, курсы три месяца, и я ходил в шапке. Шапку в Боткинской больнице, где у нас проходили занятия, вахтерши на вешалке не принимали, дабы если кто украдет, чтобы они за это не отвечали, а в палату с ней не войдешь – запрещали. Я ходил без шапки и, естественно, простыл. И когда я сидел простуженный, женщина, проводившая занятия, мне сказала: «Вы, кажется, больны». Я говорю, да, я нездоров, вчера начал чувствовать температуру. «Немедленно идите и восстанавливайтесь, выздоравливайте, я вижу, что вы больной». Я думаю, какая она все-таки благородная, а она говорит, мол, иначе вы нас всех тут заразите.

Через пять дней, когда я пришел, она спросила с меня справку: «Вы же все-таки на рабочем месте, вы должны были получить у врача справочку». Я сказал, что здесь все врачи и сами меня лечиться и направили. «Нет, давайте справку». И тогда я пошел, поменял группу, а мне Гайденко сказал: «Ты еще и жалуешься? Двоечник, еще и жалуешься? И пропускаешь занятия». А в это время у меня в журнале по неврологии в Москве находилась статья, уже четыре месяца я не мог получить ответ. Рецензент не издает и не издает! Оказывается, она у этого Гайденко была.

Он мне говорит: «Придется нам тебя отчислить». Я говорю, мол, напишите мне справку, что я двоечник что-то еще, потому что не поверят мне в Махачкале, я там популярный врач, многие мной довольныА я в Москве стекла не бил и не пьянствовал. Не поверят. Он сказал: «Слушай, ты мне голову не морочь» – написал, что я прогульщик и двоечник. Потом я говорю: «Послушайте, давайте сделаем по-другому. Я понял, что мне надо от вас уйти, с кафедры, давайте сделаем так: пока я здесь, еще денечек, воспользуйтесь этим, я вам помогу план ваш учебный перестроить. Потому что, если мы здесь полтора месяца вместо специфики предмета обучаемся тому, как кипятить иголки, так давайте я вам помогу план учебный наладить, пока я здесь». И тут он меня взял так нежно за плечи, выводит из кабинета и говорит: «Знаешь, дорогой, этот учебный план составляли такие киты, как Вогралик, Усова, Морохов». Я ему говорю: «Да в чем дело? Я ему позвоню». Он же не знает, кто я такой! Он говорит: «Слушай, иди отсюда».

И буквально через неделю я получаю из журнала рецензию. Там написано, что рецензент просит передать статью другому рецензенту, поскольку предмет не входит в объем его компетенции. Таким образом, от одного и того же человека у меня две справки: одна справка, что я двоечник, а другая, что в том предмете, который я изучаю, он не разбирается.