Биггс Бартон - Путь хеджера. Заработай или умри

В конечном счете во вторую неделю марта индекс S&P 500 опустился до ужасающего значения – 666 пунктов. На этой зловещей отметке, посреди всеобщего пессимизма и безысходности, рыночный зверь, поглощенный причинением боли, наконец-то насытился, глубоко вздохнул и – начался мощный рост. С ходом времени его подпитывали более оптимистичные или хотя бы не очень плохие экономические новости со всего мира. На рис. 17.1 показано, как трудно совершать операции на медвежьем рынке, занимая длинные позиции (как это пытались делать Джо и Джоан), и как легко понести двойной убыток. Следует помнить, что, когда они начали свои попытки, индекс S&P 500 уже понизился достаточно сильно – на 44 процента по сравнению с максимумом октября 2007 года.

Рис. 17.1.Душераздирающее дно: индекс S&P 500

К моменту разворота рынка и началу периода значительного, просто чудовищного роста курсов Джо и Джоан были настолько деморализованы и напуганы, что упустили благоприятный момент – окончательно и бесповоротно. Они, как парализованные, сидели в своем кабинете, дрожали мелкой дрожью и, как выразился Джо, «сосали пальцы», не в силах поверить в то, что все это происходит на самом деле. Три предыдущие попытки трейдинга так сократили их капитал и готовность снова сделать смелый шаг, что они пребывали в оцепенении и не хотели рисковать оставшимися деньгами. И главное, оба партнера полностью потеряли профессиональную уверенность в себе. Происшедшее уничтожило их так же быстро, как в огне тает снег. Оба впали в глубокую депрессию, причем Джо было даже хуже, чем Джоан. В его понимании рынок из сильной скаковой лошади, повадки которой он знал и которую мог оседлать, превратился в злобного, непредсказуемого дикого скакуна, изо всех сил стремящегося непременно сбросить его с себя, растоптать и уничтожить.

– Мы просто неудачники! – сказал он грустно Джоан в апреле, когда курс акций взлетел. – Неудачники! Ни с того ни с сего решили снова рискнуть (только потому, что Баффет говорил красивые слова по ТВ), а затем испугались так сильно, что больше ни на что не способны. Я уже не доверяю своей интуиции и суждениям.

– Мы пошли не с той ноги в начале года, – ответила она, – и теперь нам трудно взять нужный темп.

– Упустить оживление, или новый циклический бычий рынок, или что бы там это ни было – просто ужасно, – жаловался он. – Баффет был прав. Он-то придерживался своей позиции. А мы вышли из игры как пара любителей.

– Не будь так строг к себе. У Баффета есть все деньги мира, так что он может позволить себе проявлять дальновидность. Мы же были прижаты к стенке.

Джо и Джоан овладели глубокая апатия и безысходность. Они понимали, что не смогут привлечь капитал в новый хедж-фонд. На рынке осталось очень мало активов для хедж-фондов, практически отсутствовали и средства для стартапов и не было совершенно ничего для двух инвесторов, которые снискали дурную славу людей, погубивших огромный фонд. Никто даже слушать не желал о том, что они отказались от старой модели и хотели работать по-новому. Те, кто когда-то заискивал перед Джо, теперь держались с ним сдержанно и отчужденно. Большинство даже не отвечали на его звонки. Они злились на Джо и уже не верили в него ни как в инвестора, ни как в человека. К тому же сплетни о Микки усугубляли ситуацию.

Джо и Джоан были унижены, разбиты и обессилены. Когда Джо задумывался о своем профессиональном будущем, его сковывал паралич и охватывали оцепенение и всепроникающая тупая боль. Джоан воспринимала положение вещей по-философски. Она чувствовала, что еще способна сделать карьеру.

– Сами того не понимая, мы слишком полагались на свой алгоритм, а ведь, по сути, применяли те же методы анализа, что и другие. Чрезмерная увлеченность относительными показателями приводит в итоге к потере понимания, интуиции – словом, всего того, что так важно в инвестировании, – философствовала она.

– О да, конечно! – огрызнулся Джо. – Все мы такие умные теперь, задним умом. Кейнс [42]сказал: «Человеку свойственно привыкать к окружающей среде». Иными словами, на свою погибель мы считали, что наша дурацкая модель будет работать всегда.

Хотя Джо и разыгрывал из себя крутого парня, Джоан знала, как ему больно. На следующее утро, когда он сидел за письменным столом, она подошла к нему и, положив руку ему на плечо, протянула лист бумаги, на котором собственноручно написала строки из стихотворения Лонгфелло: