Ручир Шарма - Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда

Это и стало главным импульсом к мощному южнокорейскому прорыву. Агрессивный выход страны на формирующиеся рынки изменил правила игры в глобальной обрабатывающей промышленности. Пять лет назад, оценивая перспективы корейских компаний, аналитики рассматривали традиционный диапазон потенциальных рынков, в первую очередь западный и японский. Теперь же этот диапазон охватывает весь мир; Южная Корея сумела резко расширить пределы возможного для такого сектора, как обрабатывающая промышленность. И сделала она это очень быстро: если в 2003 году две трети южнокорейского промышленного экспорта направлялось в развитые страны, то сегодня столько же идет в развивающиеся. В прошлом году Корея экспортировала в Китай больше товаров, чем в США, ЕС и Японию, вместе взятые. И в этом случае Запад как-то особенно упорно и долго не замечал, насколько быстро менялись правила мировой экономической системы, как быстро Корея становилась глобальным игроком – даже в те времена, когда «глобализация» была еще излюбленным всеми неологизмом.

Еще более впечатляющим мне представляется контраст между Южной Кореей и Японией. Япония, которая изначально считалась общепризнанным экспортно-производственным гигантом, в настоящее время зарабатывает на экспорте чуть больше 10 процентов от своего ВВП, то есть меньше, чем десять лет назад. Сегодня она утратила свой статус «звездного» поставщика высокотехнологичной продукции для Германии. При этом объемы экспорта Южной Кореи продолжают расти мощными двузначными темпами, вдвое быстрее экономики страны в целом; в настоящее время на экспорт приходится 53 процента от ВВП, что почти на 20 пунктов больше, чем всего десять лет назад. За прошедшее десятилетие Южная Корея превратилась в одну из самых открытых крупных экономик мира; сегодня ее внешнеторговый оборот составляет 100 процентов от ВВП. Кроме того, стране удалось сохранить долю в мировой экономике, равную 2 процентам, в то время как доля Японии снизилась почти в два раза, до 7 процентов.

Сегодня Южная Корея продолжает процветать, используя модель, когда-то позаимствованную у Японии, которая, судя по всему, сама свои собственные уроки забыла. Из-за девальвации иены, особенно из-за одновременного повышения ее стоимости по отношению и к евро, и к корейской воне, японский экспорт на протяжении двух прошедших десятилетий становился все дороже и, следовательно, все менее конкурентоспособным. Особенно красноречивым мне представляется тот факт, что Корея уже сегодня обогнала Японию в области экспорта высокотехнологических продуктов. На мой вопрос, как это японские компании позволили себе отстать от корейских конкурентов на зарождающихся рынках, один японский экономист ответил: «Из-за отсутствия ощущения насущной потребности». И верно, со своим средним доходом на душу населения в 35 тысяч долларов, Япония, судя по всему, чувствует себя вполне комфортно.

Определенную роль играет и культурная реакция этих двух наций на кризисную ситуацию. Усилия Японии, нацеленные на спасение оказавшихся на грани банкротства компаний в 1990-х годах, привели к увеличению доли государственной собственности в экономике страны и, как следствие, к снижению ее продуктивности. А во время кризиса 1998 года, когда огромные внешние долги привели к краху азиатских валют, Южной Корее пришлось идти с протянутой рукой к Международному валютному фонду с просьбой о пакете антикризисных мер на рекордную сумму в 58 миллиардов долларов. Тогда казалось, что, для того чтобы рассчитаться с долгами, корейцам потребуется много-много лет. Внутри самой страны чувство унижения из-за потребности в займе МВФ (и его весьма жестких условий) привело к серьезным уличным протестам антиглобалистов в Сеуле, но это же чувство вдохновило корейцев на общенациональную кампанию с целью скорейшего исправления ситуации. В то время как граждане других пострадавших от кризиса стран, защищая свои капиталы, массово переводили их на Каймановы острова, корейская нация мобилизовала все свои силы, чтобы как можно скорее выплатить государственный долг. Люди выстраивались в длинные очереди, желая пожертвовать свои золотые украшения на эту благородную цель – уникальный пример корейского патриотизма во имя радикальных изменений. Обремененным долгами конгломератам и страдающим от недостатка средств банкам было позволено «умирать» такими быстрыми темпами, какими могли бы гордиться даже на редкость практичные экономисты австрийской школы. Но уже через год суровых испытаний Южная Корея вернулась в гущу мировых событий. В результате вакханалии 1999–2000 годов, связанной с так называемыми доткомами, стоимость акций южнокорейских технологических компаний резко выросла. К середине 2001 года корейский долг МВФ был полностью погашен.