Варвара Мадоши - Принц в квадрате

Подумав еще немного — приблизительно секунды три — я решила, что проще себя вести так, как будто он и в самом деле влюбился. Надоест придуриваться — отстанет.

— Хорошо, добрый путник, — сказала я. — Если ты так пылаешь страстью, могу я попросить тебя об услуге?

— Все, что угодно! — он расторопно поклонился, подметая пыль колпаком с кисточкой. Когда он выпрямлялся, лютня у него за спиной смешно задралась. Юнгес подмигнул мне. Глаза у него были серые, со смешинкой, лицо — неопределенного возраста, но видно было, что он много времени проводит на воздухе.

— А мне угодно, чтобы ты проводил нас с… сыном в Торгар-Гилдор. Знаешь, как туда добраться?

— Я как раз туда направляюсь, — сказал менестрель, — так что это не составит никакого труда. Можно идти прямо по этой дороге.

— По этой — не надо! — воскликнула Оля… то есть воскликнул и совсем даже не Оля. Пожалуй, лучше с самого начала привыкнуть к этим переменам, чтобы потом не кусать локти. Буду звать это чудовище Олегом.

Итак, Олег воскликнул:

— По этой не надо. Мама сказала вчера, что туда можно дойти по дороге, вымощенной желтым кирпичом. Хочу по ней!

— Не всегда мы получаем то, чего хотим, — одернула я ребенка. — По большой дороге и быстрее, и безопасней.

— Совсем нет, — сказал Юнгес, который до этого внимательно разглядывал Олега. — По желтой дороге действительно опасней, но зато быстрее. Так что если вы торопитесь…

Я задумалась. Юнгес совершенно не внушал мне доверия. Если он влюблен — и того хуже: заведет, куда Макар телят не гонял, и ищи свищи. Лучше идти по дороге: даже если он потащится за нами следом, все-таки на виду.

Но тут Олег неожиданно сказал:

— Мам, но через лес ведь идти лучше! Пошли через лес!

И тут, непонятно, почему, я как-то сразу передумала. Пыльная, душная дорога показалась мне отвратительной, а в лес потянуло почти физически.

— Ладно, — сказала я, удивляясь собственным словам. — В лес, так в лес.

— Я с вами, — поколебавшись, произнес Юнгес. — Вы же пропадете.

Говорил он без прежнего восторженного энтузиазма, и я обрадовалась: возможно, он не так уж и хочет следовать за нами, и от него удастся отделаться.

— Вам не обязательно с нами вместе пропадать, — произнесла я. — Мы вполне…

— Ну уж нет… — Юнгес как-то тревожно посмотрел вдаль. — Никогда я не оставлю прекрасную леди и мальчика на верную погибель. О Юнгесе можно говорить все, что угодно, но он не трус, нет. И кроме того, без меня вы желтую дорогу не найдете.

— А мне стоит вас опасаться, влюбленный вы наш? — спросила я. Может, прямолинейно, но меня еще первая начальница приучила: с мужиками лучше договариваться на берегу.

— Нет, — сказал лютнист. — Мой интерес к дамам исключительно платонический.

— Ух ты, настоящий гей! — воскликнуло скорое на выводы чудовище.

— Это что? — удивился лютнист.

Я перевела на нецензурный, но более универсально понятный. Авось обидится и все-таки отстанет.

— А, нет! — засмеялся он. — На мне проклятие. Я вообще не испытываю плотских влечений.

— Мам, а что такое плотское влечение? — страшным шепотом спросило дитя.

— А это как? — спросила я одновременно.

— А вот так, — он пожал плечами. — Ладно, пойдемте? Если хотим заночевать в сторожке, надо торопиться.

Мы прошли по большаку с километр, потом свернули в лес. Я к тому времени уже успела вляпаться в конскую — точнее, ослиную — лепешку и нанюхаться пыли из-под копыт тех же ослов, так что смена маршрута меня обрадовала. Все-таки людный базарный тракт — это в некотором смысле хуже метро. В метро всем просто на тебя наплевать, социальная вежливость в действии. Здесь еще о социальной вежливости, позволяющей не обращать внимания на ближнего своего, и не слыхивали: меня трижды окликнули, спрашивая о новостях, дважды обругали, и один раз обсмеяли за мой наряд. Хорошо хоть не приладились сразу сжигать на костре, как ведьму. Вот она, настоящая сказка.

Потом мы немного попетляли по лесным тропинкам (избавьте меня от описания всех этих величественных дубов и раскидистых елок: как потомственная горожанка, я отличу одно от другого только на детской картинке, где листья размером с парадное блюдо), и вышли наконец на узкую дорожку, и в самом деле мощеную желтым кирпичом. Над дорогой даже, согласно более поздним книгам Волкова, раскачивались разноцветные фонарики.

— Плохо дело, — озабочено сказал Юнгес. — Тролли иллюминацию повесили.

— И что? — спросила я.

— А то, что у них праздник скоро. Человечинка — главное блюдо.