Андрей Белянин - Охота на гусара

На столбовой Смоленской дороге, близ села Фёдоровского, мы ненароком натолкнулись на колонну наших военнопленных числом не менее двухсот. Французское же прикрытие составляло штыков пятьдесят, – как вы понимаете, силы более чем не равны. Но, прежде чем мы развернули коней, имитируя боевой порядок (с тайной целью ложным отступлением растянуть войска противника, измотать долгим переходом и сбежать, показав напоследок кукиш!), пленные русские солдаты безрассудно бросились на конвоиров и… чисто случайно поменялись с ними ролями.

Мы подоспели как раз вовремя, дабы взять операцию в свои руки и объявить, что отныне они вновь поступают на службу под моё чуткое руководство. К чести спасённых, скажу, что ни один не дерзнул отказаться и не покрыл своё имя позорным прозвищем дезертира! Наоборот, радостно поделив меж собой личные вещи французов, бодро пошли они вперёд всё тем же составом, под конвоем моих казаков и гусаров.

Первоначально я планировал вернуться к Скугореву и традиционно заночевать в тамошних лесах. Но заботливый Бекетов напомнил, что лесник уже дважды приходил ругаться по поводу «стратегически оставленных костров» и даже грозил сделать мне нечто бесцензурное. Другой бы растерялся и впал в уныние, но не я!

Пораскинув мозгами, приказал я товарищам своим жечь огни прямо здесь, на дороге, а пока неприятель будет думать, что мы рехнулись, полки наши покойно отдохнут в самом Фёдоровском. Там, дай бог памяти, не меньше двух дюжин изб, как-нибудь да разместимся. Триста тридцать человек (плюс пленные) – в тесноте, да не в обиде! А ежели хозяев что и не устраивает, так они любезно поспят на крылечке, а то и в собачьих будках. Зато забота о защитниках Отечества будет проявлена жителями сполна…

Как русский офицер и командир я не мог позволить себе завалиться на боковую, пока не уложены мои люди, коих приходилось от тридцати до пятидесяти душ на избу. Упихивая их в гостеприимные жилища, я несколько взопрел и сорвал голос, но с задачей справился. Искать ночлегу мне, подполковнику, было уже не с руки, и я почти смирился с мыслью о проведении ночи на свежем воздухе, как конь мой решительно зашагал к очень одинокой избёнке, стоящей на отшибе. Я неоднократно убеждался, что чутьё никогда не подводит благородное животное.

Возможно, мне стоило бы обратить некоторое внимание на пару незначительных моментов. Но, увы, правильно оценить их значение мог бы лишь человек от сохи, деревенский знахарь или повивальный дед. Я со стыдом признаюсь в собственном невежестве, но откуда же боевому офицеру знать, о чём говорят два собачьих черепа на балясине, вороньи перья у порога и козьи катышки равномерной россыпью по всему двору? Спрыгнув с коня, я привязал его к ветхому забору, и на звон шпор дубовая дверь отворилась. Из темноты сверкнули необычайно яркие глаза, две пары, одни выше, другие у самого порога.

– Пустите переночевать служилого человека!

– Ну заходи, молодец, коль пришёл. Ночлега небось с собой не возят… – ответствовал довольно приятный женский голос, и я шагнул внутрь. Из-под ног моих метнулся большущий чёрный кот. В избе топилась печь, пахло кислой овчиной, сухими травами и чем-то дурманно-женским. Не петербуржскими духами, но всё-таки…

– Гой еси тебе, хозяюшка! – Я честно попытался перейти на простонародный язык, дабы не быть вновь принятым за француза. – А и вот он я, детинушка, дворянский сын! Много в поле езживал, много лесом хаживал. Поиззяб, подустал, истомился весь…

– Чем же ты занимался там, в лесу, детинушка? – как мне показалось, с неким недоверием спросила закутанная в невероятное тряпьё баба. Затруднюсь определить её возраст, наверное, где-то между тридцатью и шестьюдесятью годами, да и важно ли?

– Да всё делами ратными-богатырскими! – снисходительно ответил я, грузно усаживаясь на лавку. – Что забавами да молодецкими – вострой сабелькой да помахивал, долгой пикой да посверкивал, а что конь вороной под седлом да всё поигрывал!

– Есть-то хочешь, поди?

– Аки зверь алкающий! – обрадовался я.

Странная тётка полезла куда-то в угол и, водрузив на стол грязную тряпицу, извлекла из неё дивного облика пирог.

– Тока не обессудь, барин, – мяса нет. Пирожок с грибочками будет. Откушай, уж не побрезгуй!

– Гой еси, ты свет хозяюшка… – Я храбро откусил побольше и, прожевав, понял – бабке с такими талантами цены нет! Ну, может, тесто чуточку подчерствело, зато начинка – выше всяких похвал. Пряная, пикантная, с лучком, чесночком да перчиком – мечта партизана! В един миг от пирога и крошек не осталось. – Ис-по-лать т-тебе, красна бабушка, – вежливо постучав себя кулаком в грудь, поклонился я. – Чем и благодарить за хлеб-соль, не ведаю. Расскажи ты мне своё имя-отчество да прими от молодца медный гривенник!