Майкл Суэнвик - Периодическая таблица научной фантастики (51-70)

— А можно?

Инженер рассмеялся.

— Если ты хочешь сделать это — надо надеть очки! Это очень мощная штука. Два магнита могут лететь вместе с такой силой, что они разлетятся на мелкие кусочки. Я любил играть с магнитами, когда я был ребенком. Я тогда увлекался наукой. Хотел стать космонавтом.

— И что?

— Вот поэтому я и оказался на этой работе — когда не получилось я пошел сюда, это казалось почти не хуже. Ведь неодимовые магниты все-таки заставляют поезд летать.

— Я думал, это из-за электромагнитного двигателя.

— Нет, из-за них он только начинает движение. Поезд висит над путями благодаря постоянным магнитам. Из-за скоб, смонтированных по обеим сторонам поезда мы не можем улететь. А полет нельзя ограничивать.

В этот момент они выезжали на великие равнины, на скорости восемьсот миль в час, перед ним было сто миль прямой дороги под уклон два градуса вверх. Прямая как солнечный луч, она почти неощутимо поднималась вверх.

— Эй. — неожиданно позвал инженер. — Ты хочешь посмотреть как быстро эту малышка может бегать?

— Разве это не достаточно быстро?

— Черт возьми, нет! Никто и никогда не гонял эту девочку на пределе. Никто не знает её пределов. — он утопил педаль до упора.

Когда ускорение прижало репортера к дивану, у него отвисла челюсть .

— Ты уверен, что это безопасно?

— Откуда я знаю? — отозвался старик. Он дернул за переключатель, отсоединяя локомотив от остального поезда. Они снова рванулись вперед. Репортер крепко зажмурил глаза, собирался заговорить, но не успел. — Взлетаем в конце подъема. Отстрел скоб через четыре… три… два… один… Поехали!

На самой вершине открылись магнитные зажимы. Курс мягко выровнялся. Но, оставив рельсы, локомотив продолжал двигаться прямо вперед, направляясь в атмосферу.

— Йэху! — радовался инженер. — Мы достигли первой космической скорости.

— Ты псих! — кричал репортер. — Мы все могли умереть! Зачем ты это сделал?

— Я говорил тебе, что хотел стать космонавтом. Сегодня у меня был последний шанс.

И, напевая "Fly me to the Moon", он повел локомотив на орбиту.

— Нет, спасибо. — сказал Прометей. — Я не курю. Курение приводит к раку легких, заболеваниям сердечно-сосудистой системы, эмфиземе и крайне нежелательно при беременности.

— Я же не предлагал тебе сигарету! — удивился я.

— Ты собирался. — Прометей самодовольно загремел своими цепями. — Я умею предвидеть такие вещи.

— Я пришел сюда, для того чтобы — сказал я. — …

— Задать мне несколько вопросов для более правильного понимания некоторых мифов. Я знаю, знаю. — Он вздохнул. — Да. Нет. Да, конечно. Он все-таки мой родной брат, как ты думаешь, каково мне? Конечно. Никогда. Вы, люди, кажетесь такими мелкими ничтожествами, что у меня даже жалеть вас не получается. Да. Я никогда не оглядывался — я никогда не шел по этому пути, если ты понимаешь, о чем я. Нет, никогда. Я пытаюсь смотреть на происходящее философски. Кстати, я вегетарианец.

— Подожди. — сказал я бешено записывая. — Я потерял нить беседы. Какие вопросы я собирался задать?

— Если ты сам не следишь за ходом разговора, зачем мне это делать?

— Если у тебя нет другого повода, то хотя бы для удобства читателей. Тебе очень симпатизируют в связи с твоим положением — в связи с этой горой, с ежедневным визитом орла, который жестоко выклевывает твою печень, и тем что она отрастает опять за ночь. Все вышеперечисленное и огонь. Мы за него очень благодарны.

— Я в курсе. Я нанял человека, который делает подборку. На каждый заголовок "Огонь — Замечательная штука!" приходится сотня вроде "Монашки и Невинные дети погибли в пожаре!". Ты зря тратишь время, рассказывая мне о благодарности. Если подумать, ты зря потратишь время, что бы ты мне ни сказал.

Я вынужден признаться, что этот парень начинал меня бесить. Я осмотрел открытую всем ветрам голую вершину.

— У тебя тут наверное много интересных дел? — ехидно спросил я.

— Да. Например, я пишу мемуары. Собираюсь начать. Могу размышлять о тепловой смерти вселенной. Ощущать как едят мою печень. Да у меня масса дел! — его гигантская голова отвернулась от меня к звездному небу. Потом он искоса посмотрел на меня. — Любая из них лучше, чем беспокойство, которое причиняет мне любой репортеришко вроде тебя.

— Черт, возьми, хотя бы покажи, что ты можешь быть вежливым!

— Не вижу смысла. — холодно сказал Прометей. — Статья, которую та напишешь, и так получится великолепной.