Майкл Суэнвик: Периодическая таблица научной фантастики (51-70)

Название распространилось по всей Европе а затем и по всему миру. Повсюду (кроме Франции) реакция была такой же — кружащее голову чудо химии вместе с нетерпеливым ожиданием дивного нового мира, который казалось вот вот наступит. На всех шести континентах звонили церковные колокола. Занятия в школах отменили. Хейзингеру и Берзелиусу ставили статуи в тех местах, где раньше один человек из пятисот мог найти Швецию на карте.

Естественно документы, подтверждающие открытие, были отправлены в Лондонское Королевское Общество за Продвижение Химии, члены которого собрались на пышный конклав, чтобы оценить важность открытия.

Тем временем преисполненные надежд люди собирались перед зданием Королевского Общества. В течение дня перешептывались и сомневались. Ночью они также несли дежурство при свете факелов и свечей.

Наконец президент Королевского Общества появился на маленьком балкончике выходящем на Трафальгарскую площадь. Толпы людей, заполнявшие площадь, замолкли при виде плохо различимой фигуры. Помолчав секунду он поднял руки над головой и крикнул молчаливо ожидающей толпе:

— Мы открыли элемент!

Гуляли целую неделю.

Это было задолго до появления телевидения и изобретения радио. Люди тогда умели развлекать себя сами. У них было гораздо больше свободного времени.

— Празеодим с никелем в соединении PrNi5 при намагничивании становится холоднее. Это его свойство дает нам возможность приблизиться к абсолютному нулю до тысячных долей градуса. — сказала ученый-физик.

— Круто! — ответила его дочь. Это был день, когда ваш ребенок с вами на работе, а девочка никогда не видела лабораторию раньше.

— Притворимся, что ты этого не говорила. — Физик показала на машину, которая выглядела как прототип всех установок лучей смерти. — Это прибор для фокусировки магнитного резонанса. Он направляет магнитное излучение мощностью в 5,3 терагаусса на этот крошечный кусочек празеодима.

— Ух ты! А терагаусс — это сколько?

— Это… не трогай руками! Сиди там где ты сидишь, но не трогай ту холодную штуку. Если ты её тронешь, то она моментально высосет из тебя все тепло и ты расколешься вдребезги как льдинка. Именно это случилось с Грегором.

— Как ужасно!

— Ну… он был всего лишь студентом. Хотя написание отчетов по тому случаю отняло массу времени.

— Эй, посмотри. — У тебя тут мощность на этой штуке не выставлена на максимум. Что случится, если ты раскочегаришь её на полную катушку?

— Теоретически она должна опустить температуру цели ниже абсолютного нуля. Ниже точки абсолютной неподвижности атомов, в ту область где есть что-то вроде отрицательного движения атомов.

— И что тогда будет?

— Никто не знает. Некоторые предсказывают, что это породит новую, очень маленькую карманную вселенную. Другие думают, что это создаст крошечный прокол в материи пространства в котором будет другая вселенная, которая прорвется в наш мир. Обе партии примерно равны по численности, поэтому мы не осмеливаемся…

— Давай посмотрим. — сказала девочка переключая реостат вправо до упора.

— О, Боже! — Её мать метнулась к аварийному выключателю МРФ.

На короткий миг лаборатория наполнилась высоким звуком и рассеянным, непонятно откуда взявшимся светом. Призраки тысяч потенциальных миров разлетались от куска празеодима, когда он охладился ниже абсолютного нуля до температур лежащих где-то за ним.

Потом рука ученой легла на переключатель. Магнитное поле исчезло. Мир вернулся к норме.

— Ты… — Лицо матери было бледным как смерть. — Ты могла уничтожить вселенную!

— Эй, мам. Где твой дух научного поиска?

У девочки сверкали глаза. Как ученый её мама была, говоря по совести, крепким профессионалом. Дочь, напротив, была полна священного огня. Пятидесятипроцентный шанс уничтожения вселенной казался ей небольшой платой за знание того, какая из теорий верна.

Тогда она решила, что когда вырастет она обязательно повторит эксперимент и выяснит результат.

— Ты когда нибудь работал с неодимовыми магнитами? — спросил инженер-маглевитатор. Это был первый человек, который провел поезд на магнитной подушке из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, много десятилетий назад и сегодня был его последний рейс.

— Нет. — ответил репортер.

При движении на фантастических скоростях по трансконтинентальному монорельсу поезд издавала слабый рокочущий звук. Он писал историю инженера, стоящего за контроллером в последний раз.