Петер Европиан - Девушка и вампир

Через день Анастасия привела Наркиза к своим единоверцам. Их было не очень много, двадцать два человека. Почти все моложе тридцати. По очереди они подходили к Наркизу, говорили «Здравствуй, брат», и обнимали. То, что новоявленный брат много старше их и пьет кровь, их ничуть не смущало. Они даже были готовы установить ежедневную очередность сдачи собственной крови, но Наркиз пресек их энтузиазм, сказав, что каждый день — это много, и в конце концов они сошлись на одной порции в неделю. Бармалейцы возражали, что крови им не жалко, что скоро она совсем не понадобится, ведь до конца — до Конца — осталось всего ничего. А Наркиз отвечал, что тем более может продержаться на скромной диете. Хотя на самом деле раз в неделю — это не так уж и скромно.

Время шло, десятое августа приближалось. Из столицы, где жили пятеро из семи Избранных, и где располагался самый главный центр бармалейцев, приходили грозные послания, предвещавшие в назначенный день человечеству неисчислимые беды. Все больше времени бармалейцы проводили на улицах: останавливали прохожих, демонстрировали сабли и рассказывали о скором конце. Прохожие опасливо косились и ускоряли шаг, но проповедников это ничуть не смущало. Наркиз на улицы не ходил. Он не особенно и рвался, но все были уверены, что он очень хочет, и старательно его утешали. Говорили, что Господь Бармалей совсем не требует, чтобы мучились те его адепты, которые плохо переносят солнечные лучи. А во всех книжках про вампиров про солнце сказано ясно. Руководствуясь книжками про вампиров, в спальню Анастасии доставили настоящий гроб: обшитый красным сукном, с металлической инкрустацией, но без крестов, и в добавок ко всему полный свежей рыхлой земли. Гроб поставили под кроватью, чтобы ненароком не заметил кто-нибудь из посторонних. И Наркиз, не желавший обижать собратьев по вере, в нем спал. Хотя идея насыпать землю внутрь гроба казалась ему весьма странной. Не иначе, расстарались господа литераторы…

Наркиз наблюдал, как его собратья по вере все больше и больше проникаются духом близкого Будущего. Все меньше они вели себя как обычные люди, реже обижались друг на друга, реже спорили из-за бытовых мелочей. Они вообще стали не слишком разговорчивы — часто общение сводилось к обмену взглядами. Много времени они проводили в молитвах, на их лицах все больше проступало выражение отрешенности. Единственное, что их продолжало по-человечески волновать, это процедура Конца Света: следует ли бармалейцам оставаться при этом событии зрителями, или нужно что-нибудь делать? За отсутствием конкретных указаний надеялись, что в последний момент от Господа придет откровение. Но на всякий случай перечитывали священные тексты и послания Избранных — а вдруг там найдется какое-нибудь руководящее указание? За три дня до назначенной даты к столице потянулись кучки молодых людей все в в серых накидках, перепоясанные саблями (иногда бутафорскими, а иногда и не очень), с бородатыми портретами на груди. Великое событие было решено встречать месте.

По причине намечающегося Конца Света, сабель и сомнительных перспектив власти перехватывали прибывающих на подступах к городу и тихо изолировали от общества. Поэтому большая часть бармалейцев встретила десятое августа в камерах. В том числе и Наркиз. Он конечно мог бы избежать ареста, но не хотел разлучаться со своими.

А дальше… Органы очень заинтересовались Наркизом в связи со всплывшей информацией о регулярных кровопусканиях. Наркиз на контакт со следователем идти не собирался, но тот не терял надежды. И однажды произошел несчастный случай, в ходе которого следователь и еще несколько человек были загрызены, а Наркизу пришлось подумать о бегстве. Известный итог разбитое стекло и крылатая тень, легко проскользнувшая между железными прутьями.

Оборачиваясь маленькой серой зверушкой, он время от времени наносил визиты своим прежним собратьям. Присматривал, как у тех шли дела, но ни во что не вмешивался. Даже в работу профессиональных психологов, возвращавших бармалейцев к активной общественной жизни и высказывавших весьма убедительные доводы против существования Наркиза, Бармалея и некоторых других сверхъестественных сущностей. По-видимому, у психологов имелся специальный реестр, в котором четко и недвусмысленно указывалось, кто есть, а кто нет.

Те, кого нет, продолжали жить собственной жизнью. Наркиз вновь добывал себе пропитание, а Бармалей… Бармалей стоял на берегу своего туманного моря и ласково смотрел на Наркиза.