Петер Европиан: Ночью что-то происходит

— Hо вообще-то отношение к учебе было не то, что сейчас, — поддерживает Страшенсона Ужасенсон. — Гораздо, гораздо серьезнее.

Вместо сидящих впотьмах профессоров перед предполагаемым зрителем появляется коридор, по которому прохаживаются молодые люди, нагруженные конспектами. Основное их скопление — возле неприметной деревянной двери, за которой по всей видимости что-то сдают. Рядом с дверью стоит прилизанный молодой человек в клетчатом пиджаке и очках в круглой оправе. Он как бы мимоходом смотрит в кадр и отворачивается, а затем вместо коридора появляются профессора и светящиеся зеленым стаканы.

— И ведь, казалось бы, как хорошо все было устроено! — восклицает ободренный Страшенсон. И далее, попав в родную колею, начинает читать коллегам лекцию, в которой они, конечно же, ничуть не нуждаются, но тем не менее вежливо слушают, прикладываясь к зеленому и побулькивая. Собственно, предполагаемый зритель нуждается в ней не больше профессоров, потому что уже слышал ее в самом начале.

— Студент, не сдавший в срок сессию, приступив после каникул к занятиям, обнаруживал себя оказавшимся в своем собственном прошлом и был вынужден повторно посещать лекции, выполнять лабораторные работы и все такое прочее. Разумеется, так оно происходит и сейчас, но… Да, многие, оказавшись в такой ситуации, расслаблялись, будучи уже знакомы с преподаваемым материалом существенно лучше своих сокурсников, живущих данный период жизни впервые… Бывали и такие, кто учился в одном семестре целых три раза, развлекаясь и ни о чем не думая… Hо рано или поздно каждый осознавал, что нет ничего тоскливее, чем жить по одной и той же изъезженной колее в одном и том же до чертиков знакомом времени. И тогда, как и было задумано, студент брался за ум и сдавал наконец сессию в срок. Или отчислялся. В результате мы имели абсолютную успеваемость, а обществу защиты животных было впервые не к чему придраться с тех пор, как парламент отдал студентов им под опеку. Hо согласитесь, коллеги, с некоторых пор эта методика бог весть почему пробуксовывает. Поэтому я предлагаю…

Темное помещение сменяется подстриженным зеленым газоном, за которым маячит фасад явно университетского вида. Hа газоне сидят в разных фривольных позах студенты. У студентов длинные нечесанные волосы, преимущественно джинсовая одежда и пустые осоловелые глаза. Вокруг в изобилии наблюдаются окурки и банки из-под пива. Более-менее аккуратный студент, сидящий на переднем плане (неразбитые очки в круглой оправе, волосы стянуты в «хвост», рубашка застегнута на целых три пуговицы, а в руке вместо пивной банки бутылка от пепси-колы) очень похож на прилизанного очкарика из прошлой вставки. Он мимоходом смотрит в кадр, потом бросает еще один, более сосредоточенный взгляд, а потом его сменяет темная комната с профессорами.

Hу, — перебивает профессор Чудовищенсон, — если не истоки, то хотя бы непосредственные причины пробуксовки достаточно очевидны и, я бы сказал, по своему фатальны. Современный студент, к сожалению, в своем большинстве настолько социально инертен, ведет такое бездумное, хаотичное, даже растительное существование, что не всегда может отличить день вчерашний от дня сегодняшнего. И, при таком подходе к жизни он действительно расценивает возвращение в прошлый семестр как благо, как своего рода вечную молодость.

— Да, — соглашается Ужасенсон, — вероятно при их образе жизни завтра и вчера действительно мало отличаются друг от друга. Только что же тут сделаешь, когда мы связаны по рукам и ногам? И потом, все не так плохо, в каждой группе есть три-пять человек, действительно заинтересованных в получении образования.

— Hо по сравнению со старым добрым временем три пять человек — это слезы! - восклицает Страшенсон. — Поэтому я предлагаю… То есть у меня есть идея, как с этим покончить.

— Сдается мне, коллега Страшенсон затевает над своими студентами очередной новаторский эксперимент, — говорит Ужасенсон. Его голос меняется со скучного на оживленный.

— Похоже, он уже пришел в себя после последнего приговора. И если мы правы, и полгода работы истопником ничуть его не изменили…

— То… — вторит Чудовищенсону Ужасенсон и потирает руки в предвкушении грядущего развлечения.

— Коллеги, коллеги, — возражает Страшенсон. — С меня вполне хватило, тем более что попав в категорию рецидивистов, от общества защиты животных будет не так просто отделаться… Hо, вы знаете, котельные — неплохое место для размышлений. Кажется, я действительно придумал выход, который покончит с кризисом в системе высшего образования.