Влад Борисов - Морта

– Андрей Михайлович, докладываю, что ваше поручение выполнил. – С ходу начал Мезенцев, – Какие будут дальнейшие указания?

Несмотря на свои эмоции, майор был прежде всего человеком долга, бесстрастно выполнявшим свою работу.

Профессор поперхнулся горячим чаем, чуть не выронив из рук массивный серебряный подстаканник, который блаженно только что подносил ко рту, прикрыв глаза и блаженно вдыхая волшебный аромат настоящего китайского сбора.

Работы в полевых условиях, коими именовались военные объекты испытаний, его изрядно утомили, поэтому сейчас он в полной мере черпал комфорт своих, ставших чуть ли не родными стен. Кроме того, негативные события последних дней, связанные с аварией на объекте, в которой он чудом не пострадал, стали большим комком дёгтя, загадившим светлые горизонты науки и карьеры профессора.

– Проходите, проходите, что же вы стали в дверях? Может быть чаю? – Профессор напрочь забыл имя этого сотрудника безопасности, приданного ему для исполнения деликатного поручения.

– Нет, спасибо. Служба знаете ли, дел не в проворот.

– Ну да, ну да, понимаю… Как всё прошло? Как вы считаете, насколько стал подготовлен наш пациент?

– Штатно. О степени психологического воздействия ничего сказать не могу, у вас есть на то квалифицированные специалисты. – майор не хотел распространяться по поводу непонятного для него поручения, но свой профессионализм все же подчеркнул. – Если бы речь шла о вербовке, то после ещё одной или пары встреч он был бы полностью подконтролен. Но, как я правильно вас понял, этого как раз не требуется.

– Абсолютно правильно поняли! – всплеснул руками профессор. Он выбежал изо стола, переходя к заключительной фазе разговора: – Огромное спасибо за содействие. Я могу рассчитывать на продолжение сотрудничества? Обстоятельства, знаете ли, могут по-разному сложиться…

– Это не ко мне. На все воля моего начальства. – сухо подвёл черту разговора майор, выделив слово “моего”.

– Ну что же, понимаю, понимаю. Ещё раз огромное спасибо, вы нам очень помогли. – профессор потряс руку майора. – передавайте привет Николаю Ивановичу…

– Петровичу. – Машинально поправил Мезенцев, выходя из кабинета.

Постояв около закрытой за собой двери, майор хмыкнул: “Волюнтарист.” И пошагал на доклад к начальству. Ему по долгу службы была известна информация о профессоре в более широком объёме, чем тот мог себе представить.

Профессор хорошо слышал последние слова Мезенцева, но ему это было безразлично. “Обыкновенные солдафоны, сегодня один, завтра другой, они и форму одинаковую носят, чтобы различий не было. Безразличные безликие люди… Какое мне дело до этой тупой обслуги? Понаставили турникетов, сделали пропускную систему – все в шпионов играют. Волю дай – в сортир без бумажки с печатью не пустят, а потом не выпустят. А если в сортире бумаги нет!?”. Кстати, несмотря на приличное финансирование, такой факт в институте имел место от случая к случаю быть. Последняя мысль профессора позабавила, и он выкинул из головы майора и его трудно запоминаемое начальство.

“Ну что же, если я все правильно рассчитал, не сегодня – завтра следует ждать событий. Камера подготовлена. Сегодня вечером надо дать распоряжение на её включение,” – профессор довольно потёр руки. Хитрый план, самолично задуманный им, начал осуществляться. “Плохо, что ни на кого нельзя положиться. Всё сам, всё сам. Даже Егор стал всего лишь винтиком в механизме задуманных событий.” Сомнения в Егоре всё-таки были. “Игра в тёмную” могла пойти совершенно непредсказуемо и тогда…

Думать о том, что может пойти не так, профессор не хотел, а вот планы на будущее его завораживали. “В конце концов, что я теряю? Если я просчитался с Егором или этот солдафон оказался не так хорош или ещё какая причина, то что произойдёт? Ровным счётом ничего не произойдёт. А сейчас ничего и не происходит. Но, если расчёт был верен и не будет никаких случайностей, то тогда… Тогда наука пойдёт совсем другим путём. Подумать только – выход в другие миры! Реально существующий выход! Одно дело – вести изыскания во тьме, наобум, когда тебе не верят, а исследования считают шарлатанством и каждую копейку приходится выклянчивать и унижаться! А тут – свет в конце туннеля! Уверенность, субсидии, гранты, перспектива! Космос, лунная программа, полёты к Марсу – мелкотня. Контакты, новые технологии – вот прогресс!“ – профессор чувствовал себя флибустьером, попавшим на остров сокровищ. Азарт открытий светил, как путеводная звезда. Немаловажное значение также имело подсушивание профессорской репутации, подмоченной последними неудачами на военном объекте. Впрочем, он гнал от себя такие досадные мысли, слишком приземлённые в сравнении с великими целями.