Влад Борисов - Страна, которой нет

Тея вышла на балкончик лабораторного корпуса и, подавшись чуть вперед над перилами, старалась почувствовать на лице легкое движение воздуха, особенно приятное в это вечернее время. Красное светило уже опускалось за горизонт, уступая место целому параду разноцветных небесных тел. Особенно ей нравился небольшой спутник, свет от которого так романтично отсвечивал небесной бирюзой, навевая воспоминания из далёкого прошлого.

Теплый ветерок играючи взъерошил короткие волосы и умчался куда то, оставив после себя насыщенный вечерними запахами аромат от темнеющего вблизи лесного массива. Печально улыбнувшись, Тея поправила прическу, такую непривычную после роскошной гривы золотистых сильных волос. Теперь такая роскошь для неё стала недоступна. “Временно недоступна,” – поправила она себя и память тут же услужливо подсказала почему. Еще не так много прошло времени с того момента, когда он… Нет, ОН! Сильный, мужественный и просто красавец сказал, что ей не место в прайде, она, видите ли слишком агрессивна и энергетические затраты на её содержание становятся не оправданы.

“Гад, мерзавец и просто баран!” – вспыхнула с новой силой уже немного потускневшая обида. Коготки, по твердости соперничающее с алмазами, с силой вонзились в перила, оставляя на них глубокие неровные бороздки. “Забыл, когда мы прилетели спасателями на безвестную планетку, где одна единственная, прокравшаяся на станцию, стальная кошка изодрала в клочья этих пучеглазых ботаников, а ты трусливо дрожал, забившись в темный угол! Единственной преградой на её пути была я! Преградой перед твоей жалкой шкурой! Ну и еще перед несколькими яйцеголовыми, забившимся по щелям. Но мне это был безразлично, потому что я билась только за тебя! И когда эта тварь унижено уползла, поджав хвост, ты даже не не сказал ни слова, а я уж думала и не выживу от полученных ран…”

Но память и тут сразу же возразила: “А он мог? То была не дрожь, а конвульсии, ты же видела тот фарш, в который она его превратила? А кто потом, обколотый транквилизаторами, бежал с тобой на руках, распугивая всех на своем пути? А потом приводил в чувство медиков, от ужаса запёршихся в морозильнике с трупами и кричавшими оттуда, что там им спокойнее? А ведь они после этого еще долго просыпались по ночам с криком “мама!”, когда им во сне грезился этот кошмар.”

“Всё так!” – с досады Тея стукнула кулаком по перилам. От этого стало еще тоскливее, глаза предательски стали влажными.

Она бы еще могла вспомнить, что единственной подругой на той забытой богом планете стала та самая кошка, бившаяся насмерть за своих троих детенышей, чуть ли не последних оставшихся в живых представителей своего вида. Вида, почти истребленного в благих целях бездушными колонизаторами и добитого такими же исследователями. Как иногда ночами они сидели, не сводя глаз с бирюзовой луны и Тея делилась своим страхом за жизнь того, кто стал ей почему-то дорог, а кошка стирала языком её слезы… Как охраняла доверившиеся ей жизни и пообещала довершить кошачью месть, если ситуацию не придадут гласности. Но…

“Хрусь,” – жалобно подала снизу голос такая ненадежная и хрупкая перекладинка. “О нет, третьи перила за последнюю неделю! Начальник, этот самодовольный пузырь, теперь с потрохами съест,” – тоскливо подумала Теа и ей захотелось развеяться, чтобы хотя бы на миг забыть обо всем…

Словно поддразнивая, опять подул ветерок, и Тея снова ощутила ароматы лесных цветов, торопящихся поделиться ими со всеми, как будто боясь, что это ночь для них последняя. Но только теперь к нему примешивался манящий запах полусонной дичи, испуганной приходом времени хищников.

В один миг, окинув взглядом окрестности, Теа перемахнула через перила, упруго и мягко приземлившись на площадку под балкончиком. Быстрым шагом, еле сдерживая себя, чтобы не сорваться на бег, она поспешила по прогулочной дорожке, уходящей в глубь лесного массива.

Дорожка мерцала мягким светом, подсвеченная для удобства посетителей. Для их безопасности она была отгорожена от леса силовой мелкоячейстой сеткой, абсолютно прозрачной, но не позволявшей перешагнуть через себя ни в одну, ни в другую сторону.

На повороте Теа остановилась и обернулась, чтобы убедиться в отсутствии нежелательных свидетелей. Полукруглый корпус лаборатории чужеродно белел в сгустившихся сумерках. Маленькие огоньки, желтеющие по его периметру и на крыше, придавали ему вид чудного глубоководного аппарата, погружающегося в зеленую океанскую пучину.