Влад Борисов - Морта

Макарычу было продемонстрировано удостоверение и передана тонкая папка с несколькими листиками бумаги.

В дверях показался другой посетитель, поменьше габаритами, но в такой же униформе, как и первый. Он что-то зашептал сестре, увлекая её от двери в коридор.

– Ну что же, что же, добро пожаловать б мой кабинет. Кстати, бот и пациент, Базилий, – он кивнул в мою сторону, – как гоборится б целостности и сохранности.

– Привет, – мужчина сделал неопределённый жест рукой и, взяв под руку Макарыча, повернул его в сторону выхода. По-моему, он мог просто его подхватить и пронести до самого кабинета, особо при этом не напрягаясь. Судя по быстроте покиданная помещения, отчасти так и было.

Оставшись в одиночестве, я стал размышлять о новом повороте в судьбе. Что-то мне он начал внушать опасения.

Мои размышления были прерваны дежурной сестрой. В руке она держала уже готовый к использованию шприц. Быстро наклонившись ко мне, она с каменным выражением лица вонзила в меня иголку.

– Успокоительное, перед полётом. – Произнесла она скороговоркой.

В себя я пришёл уже в другом, незнакомом мне помещении. Разгадка местоположения была отчасти решена неожиданно появившемся человеком в белом халате. Он поздравил меня с благополучным прибытием, поинтересовался самочувствием и, записав что-то в блокноте, исчез также быстро, как и появился.

Судя по всему, во время перевозки и полёта я был сильно «успокоен» тем самым уколом.

Самое интересное, что боль и жжение пятой точки полностью отступили и я сделал попытку сесть на край кровати. Получилось почти без проблем, но нижняя часть была словно деревянной. Очень хотелось верить, что эта нечувствительность была вызвана только лишь моей долгой неподвижностью. Я решил сделать перерыв в функциональном восстановлении и снова улёгся, но теперь уже на спину.

В этот момент в помещение ворвалась группа «беляков» – людей в белых халатах. Не особенно обращая на меня внимания, они начали между собой разговор, упоминая обо мне термином пациент. Группа состояла из трёх человек, одного солидного и пожилого дядьки и двух гораздо помоложе коллег. Прервав мои только начавшиеся наблюдения, один из молодых повернулся ко мне и начал расспрашивать «что же со мною произошло».

Удовольствия мой рассказ в стиле «упал, очнулся – гипс» у него не вызвал.

– Вы же понимаете, – начинал давить он, – что, чем подробнее мы узнаем обстоятельства, тем точнее сможем подобрать лечение, которое поставит тебя на ноги.

Я отвечал, что ещё пара-тройка дней такого «лечения» и на ноги стану я сам. Судя по выражению лиц, продолжать такой разговор им расхотелось. Группа тут же потеряла ко мне интерес. Пошушукавшись между собой, они степенно прошествовали к выходу. Но в одиночестве я оставался недолго. Вторую компанию группой уже было не назвать, их было всего двое, незнакомых мне посетителей. Но речь снова пошла об одном и том же – об обстоятельствах во всех подробностях. Выслушав мой краткий рассказ, отрепетированный мной ещё на первых посетителях, они покивали головами, что-то чиркнули в блокнотах и покинули помещение.

Мне это все стало категорически не нравиться. Мало того, что я содержался в неведении ни о месте пребывания, ни о лечении, так ещё и превратился в обитателя зоопарка, к которому будут наведываться все сотрудники этого заведения с характерным для посетителей зоопарка поведением. Ни здрасте тебе ни до свиданья, не говоря уж об элементарной вежливости в разговоре. Кто они вообще такие? Мало ли тут в белых халатах кто ходит. Может они тут красят, белят… Короче, к приходу третьей группы я уже морально подготовился. И они таки явились!

Вот тут я им все и вывалил, и про приём, и про их поведение, и про отсутствие кормёжки в конце концов. Надо сказать, что мой спич не произвёл никакого впечатления. Мне ответили, что эти вопросы не в их компетенции, а вот именно они явились расспросить об обстоятельствах…

Почему-то мне показалось, что они издеваются. Я не выдержал и отправил их в пешее эротическое путешествие, добавив напоследок, что разговаривать буду только после появления компетентной личности с соответствующими разъяснениями.

Кое-какое действие такой разговор возымел. Мне принесли серого вида овсянку, сваренную похоже на воде, два подсохших ломтя белого хлеба и подозрительно пахнувший чай. Настроение моё упало вообще ниже плинтуса.

Однако имелось и дальнейшее продолжение, которое не замедлило себя ждать. Вошедший в палату человек имел косвенное отношение к медицине, о чём свидетельствовал наброшенный халат на цивильную одежду. Было ещё нечто во внешности, что делало несовместимым понятие “сохранить жизнь и здоровье” и этого человека. Может быть взгляд. Безразличный, но одновременно цепкий, как репейник, взгляд водянистых глаз. А ещё движения. Движения слишком уверенного в своей власти наместника. Ну не хозяина же? Все это производило одновременно и неприятное впечатление, и ощущение опасности, которая, казалось, пропитывала атмосферу вокруг него.