Валерий Цуркан - Анатомия чисел

– Может, и дали бы, – согласился я с ней. – А может, и по шее дали бы. Или дали бы комнату в КПЗ. Но почему вы не сказали о пришельце кому следует?

– А зачем? – удивилась Фишер. – Мне бы всё равно никто не поверил. Вот вы поверили?

– Нет, я не поверил, – признался я. – Но вы-то поверили Иванову. Значит, и другие могли бы поверить?

– Но он сам не хотел этого, – сказала девушка. – Он хотел тихо-мирно закончить работу и улететь домой.

– А что за работа у него была? – спросил я.

– Я не знаю, – ответила девушка. – Похоже, у него было много заданий… Но он толком ничего не рассказал кроме того, что с пифагоровыми тройками работал.

Я видел, что девушка говорит искренне, но отказывался верить ей. Да и кто поверит на моём месте? Разве что завсегдатай психиатрической больницы.

Но даже если он и пришелец, то в одну вещь я не мог поверить ни при каких условиях. Космонавт и преступник? Это не укладывалось в сознании. С детских лет космос для меня был миром добра, и населять его могли только умные, смелые и честные люди. И все космонавты были самоотверженными героями, а не уголовниками.

Может быть, там, у них, на далёкой планете, всё по-другому, но я всё равно не хотел в это верить и никогда не поверю. Я просто не хочу, чтобы так было.

– Чем вы докажете, что Иванов оттуда? – спросил я Светлану и неловко показал пальцем на потолок.

– Загляните в холодильник, – ответила девушка.

В холодильнике были дрожжи. Много дрожжей. Весь холодильник был забит серыми пачками.

«Та-а-а-ак, многое прояснялось. Уж мне известно, кто у нас дрожжами балуется. Тут и к бабке не ходи, ответ сам собой напрашивается».

– И это – доказательство? – спросил я Светлану, пробуя одну из пачек на вес. – Для чего Иванову эти дрожжи?

Светлана посмотрела на меня как на непонятливого ребёнка.

– Это его пища, – сказала она. – Кроме дрожжей, он больше ничего не ел.

– Понятно, – усмехнувшись, сказал я. – Я, конечно, знаю, как у нас выкушивают дрожжи. Никакой он не инопланетянин. Он самогонщик! И как часто соседи к нему наведывались? Телевизоры они ремонтировали, как же! Устроили тут притон!

Глаза девушки загорелись демоническим огнём.

– Это не то, что вы подумали! – воскликнула она.

– Он их жарил или варил? – невольно съязвил я. – Или просто гнал самогон?

Она пропустила моё замечание мимо ушей и сказала:

– Иванов обрабатывал дрожжи на специальной ультрафиолетовой установке, разводил водой и выпивал. По сто пятьдесят граммов три раза в день, – объяснила девушка. – Я сама много раз видела, как он это делал.

Она развернула одну упаковку и сунула мне под нос.

– Смотрите, это ведь не дрожжи, просто похоже!

Я отломил сыроватый на вид кусочек массы и положил себе в рот. Ни вкуса, ни запаха я не почувствовал, но ощущение во рту было приятным. Светлана была права, это были и не дрожжи, а что-то другое.

Я положил брикет назад в холодильник.

– Странный способ питания. Не хотел бы я быть на месте того космонавта, который вместо бифштекса питается дрожжами… Вероятно, он всегда ходил поддатый? – по инерции добавил я.

– Никогда не видела его пьяным, – возмущённо ответила девушка.

– По поводу этих дрожжей вы ничего мне больше не расскажете? – спросил я.

Девушка прямо ожила на глазах.

– Я биолог, – сбивчиво стала говорить она. – А Иванов со своими дрожжами вытворяет такие фокусы, что я, как специалист, не могла оставаться к этому равнодушной. Это же такая находка для науки!

– Потому-то вы и молчали, – перебил я её. – Боялись спугнуть его?

– А что мне оставалось делать? – ответила девушка. – Он доверял мне. Разве этого мало? Я думала о нашей науке прежде всего…

«И о себе подумала, – решил я. – На Нобелевскую премию рассчитывала, на карьеру». Вслух я ничего не сказал, ведь я так же, как и Светлана боялся вспугнуть удачу.

Глаза Фишер светились, теперь в них было не раздражение или возмущение, а вдохновение.

– Известно, что у дрожжей два пола, – с воодушевлением продолжала свой рассказ Светлана Фишер, – они могут превращаться друг в друга за счёт изменения регуляторного гена. Дрожжам принадлежит будущее, если мы научимся регулировать у них процесс превращения одного пола в другой. Хорошо было бы выделить ген, который этим заведует. Иванов легко справляется с этой задачей. На своей ультрафиолетовой установке он производит дрожжи с двойным набором хромосом и заданными свойствами. Иногда Иванов получает дрожжи с тройным и более набором хромосом.