Array Уилл Грей - Сборник Забытой Фантастики №3 Посещение

Мы снова спрашиваем, где находится Вудро Вильсон? Мы отвечаем: на дне моря с 18 000 наших лучших молодых людей и все из-за невероятной глупости и продажного раболепия перед нашими миллионерами чиновников в Вашингтоне!"

Статья завершалась обличительной речью в адрес американской партии, которая в то время контролировала политический механизм страны.

Последняя из моих ссылок взята из Визиулэуд от 15 сентября 2038 года. Несомненно, большинство из вас слышали об этом корабле и видели его.

"Тайна исчезновения Вудро Вильсона разгадана. Но тайна того, что стало с ее экипажем и пассажирами, так же не разгадана, как и прежде. Корабль, который исчез из виду 15 апреля 1938 года, был обнаружен три дня назад в пустыне Виктория в трехстах милях к западу от Уидабинны, Южная Австралия, и, как вы можете видеть, находится в таком же хорошем состоянии, как и сто лет назад, когда он отплыл из Ньюпорт-Ньюс. Доктор Корбет, сделавший находку, утверждает, что на борту судна не было обнаружено никаких признаков жизни. Все ее лодки были на месте, но на борту не было ни еды, ни воды; не было там и личных вещей военнослужащих или моряков, хотя оружие первых не тронуто. Вы можете увидеть их на стеллажах слева. Где судно было? Как оно добралась до этого места в 500 милях от моря? Почему ни одна из исследовательских групп, которые проходили через пустыню в 1952 году и снова в 1989 году, не увидела ее? Вы видите, что она лежит ровным килем на ровной песчаной равнине, видимой на многие мили. Кто разгадает эту тайну?"

Для людей на земле сегодня я один могу дать полное решение. Я знаю, что случилось с "Вудро Вильсоном". Ибо я был одним из пятнадцати тысяч солдат на этом судне, когда оно отплыло; и я был на нем, когда оно приземлилось в пустыне Виктория.

Мы отплыли из Ньюпорт-Ньюс, пылая энтузиазмом и уверенные в том, что с нашими знаниями и способностями, как только мы достигнем равнин вокруг Багдада, очага войны, борьба закончится и наша Америка восторжествует.

Ибо мы были отборными людьми, молодыми, но испытанными работниками в научных областях. Я специализировался на атомной структуре до тех пор, пока в то время не подумал, что знаю все, что нужно знать. Вспомните, в оправдание моего тщеславия, что мне было тогда всего двадцать.

Различия в званиях тогда еще не были отменены, и я оказался расквартированным с тремя другими сержантами в маленькой каюте на главной палубе.

"Вудро Вильсон" был включен во флотилию из сорока семи судов, но, безусловно, был самым большим и быстроходным. Без сопровождения, поскольку у нашего правительства тогда не было ни одного боевого корабля, мы прошли двадцать миль, прежде чем заметили первый воздушный разведчик. С тех пор мы знали, что наш маршрут будет патрулироваться этими гигантскими воздушными крейсерами.

Я подозреваю, что капитану Блюхеру было приказано вести корабль на максимальной скорости всю дистанцию и, конечно, он не проявлял никакого беспокойства о том, чтобы не отставать от других подразделений флота. Мы вышли из гавани в шесть утра, к полудню не было видно ни одного транспорта, к ночи мы были далеко к югу от широты Каролинских мысов, в нескольких милях от них и двигались на юго-восток по пустынному морю. Наша скорость составляла шестьдесят семь узлов – скорость, которую наши турбоэлектрические двигатели внутреннего сгорания могли поддерживать в течение сорока дней без остановки для заправки топливом.

Когда я в тот вечер поднялся на палубу, в поле зрения не было ни корабля, ни самолета, ни земли. Это меня порадовало. Мне было грустно, и я хотел побыть в одиночестве.

Мои соседи по комнате были замечательными парнями. Мой самый близкий друг на борту, Слим Эссингер, был моим соседом по койке. Слим был психологом; он действительно был экспертом в области разума, контроля над разумом и чтения мыслей. Даже в те дни ментальная наука была хорошо известна. Так что не было возможности быть одиноким.

Но я был. Не только одинокий, но и грустный и подавленный – скорбящий о Лонни Даве. Я хотел Лонни, каждая клеточка моего существа звала ее. Я почти все еще чувствовал ее поцелуи, свежесть на моих губах. Но я хотел большего, гораздо большего. Это было ее физическое присутствие, по которому я тосковал.

Когда я тогда познал любовь, я был полностью, безнадежно влюблен в нее. Я не сумел распознать в страстном желании держать ее в своих объятиях физическую основу моей любви. Теперь я вижу, что чистота моей любви была всего лишь навязчивой идеей замкнутого сознания, физическим призывом к физическому, когда примитивное в человеке опасно близко подходит к поверхности.