Иваныч задремал. Ему снились колонны людей, добровольно и радостно заполняющие котлован испарившегося Байкала.
В стекло стучал дождь, на кухне взвизгивал телевизор и какой-то профессор кричал, что никто, кроме самих людей, и не считает, что люди разумны. Люди — просто выращенная инопланетянами биомасса, разум в ней носит случайный характер, существенных значений не имеет и направляющей силой не является.
С утра по телевизору передавали уже только бодрую музыку и марши. Тося начала укладывать необходимые в дороге вещи. Иваныч предпочёл бы пуститься в путь налегке, не так уж далеко от города до пересохших Завьяловских озёр, но Тося упрямо набивала два огромных баула.
К одиннадцати приехал племяш, стал помогать с погрузкой. Димку старики не нашли, наверное, он отправился на озёра пешком.
Во дворе гомонили соседи, всё было завалено сумками и узлами. Бабка Чернова вытащила даже ручную швейную машинку.
Студент Миша одобрял вещевое разнообразие:
— Состав нефти, найденной в разных точках земного шара, сильно различается, — вещал он всем желающим. — Думаете, нефть только чёрного цвета? Нефть бывает и бурая, и зелёная, и даже бесцветная, белая. Её и нефтью-то назвать сложно. В Сибири есть места, где стоят законсервированные скважины с белой нефтью. В «жигули» её, конечно, не заливают, а вот в трактор — так очень даже можно.
Племяш заслушался, и Иваныч тронул его за плечо:
— Поехали уже, к вечеру надо быть на месте.
В голове вспыхнуло на миг «а кому надо?», но проблеск сознания тут же погас, из распахнутого окна донеслись весёлые звуки марша, и толпа соседей, качнувшись, как один человек, бесстрашно влилась в поток бредущих из города людей. Соседи двигались слаженно, дружелюбно, помогая и поддерживая друг друга. Не отгоняли и приставших к процессии случайных животных.
Хитрый племяш, не потерявший смекалки таксиста, ловко объехал пеший людской поток, машина запетляла дворами к ближайшему выезду из города и встроилась в колонну других авто.
Вслед за атомным веком снова наступал век дикой природы. И ей больше не нужны были ни цари, ни паразиты. С затянутого тучами неба начал мелко накрапывать дождь.
Макс Петров являлся подающим скромные надежды студентом факультета журналистики Горно-Алтайского университета. По мнению преподавателей, был он больше брутален, нежели умён, учился, однако, на платном, а потому с отчислением тянули, и до начала третьего курса парень кое-как допилил. Медиана, впрочем, ему не светила, потому что ай кью приписками не увеличишь, а тут ещё и влюблённость, привязавшаяся на втором курсе, начала стремительно прогрессировать.
Влюблённость носила имя Лена. Вообще-то, лены хороши тем, что их много, и они разные. Встречались мне лены-блондинки и лены-брюнетки, лены-идиотки, и лены-недурочки… Даже одна почти умная попадалась, но это была так, ошибка природы. И вот эта самая Лена Малыхина, шатенка, небольшого роста, слегка обесцвеченная в домашних условиях подругой, с губами яркими, как помада, буквально свела с ума несчастного Макса. Не сразу. В два приёма. Но пик наступил именно в сентябре.
Все пары напролёт он рисовал теперь в тетрадках для конспектов сердца, заколотые стрелами, в газету, где тискал статейки, и дорогу забыл, а всё свободное время торчал в центральной библиотеке на подоконнике. Там зубрила суженная. Иногда она откладывала учебники и целовалась с ним в холле второго этажа. Лена была лишь слегка увлечена Максом, и сессию планировала сдать на отлично.
Училась девушка на том же факультете, только на курс младше, увлекалась, чем ни попадя, но самозабвенно. На данный момент её волновали проблемы археологии и физические теории пространства. Ни в тех, ни в других Лена не разбиралась, но готова была часами выслушивать лохматых длинноногих знатоков-пятикурсников, которые настигали её прямо в библиотеке. Она общалась, а Макс томился рядом, мешая пятикурсникам переходить от обольщения физикой к физическому обольщению.
В тот день неожиданно испортилась погода, а Лена оповестила радостно:
— Макс! Я еду на выходных на раскопки! Мне Лёша Прокин вчера звонил, они там та-акое нашли!
И тогда студент понял, что случилось страшное — возлюбленная влюбилась. Только по-настоящему влюблённая способна трястись под осенним дождём пять часов в автобусе сначала по трассе, а потом и по бездорожью. Без любви она не поехала бы в такую погоду даже на дачу.
Читать дальше