Константин Соловьев - Восьмое Небо

Может статься так, ее никто и никогда не найдет. Небесный океан бескраен и ветров в нем невероятное количество. Может, она утонет в Мареве или окажется в тех краях, куда не забредают даже рыбы. А может, эта история каким-то чудом отыщет своего невольного читателя – вас. Если так и произойдет, не бросайтесь с этой историей в газеты, не пытайтесь разобрать ее на составляющие, выделяя истину и ложь, просто выполните одно небольшое желание старого гомункула.

Неважно, где вы находитесь, в тесной корабельной каюте или в просторном кабинете, молоды вы или стары, пресыщены жизнью или все еще пьяны ее вкусом. Подойдите к ближайшему окну, и неважно, будет ли это раззолоченная рама или маленький корабельный иллюминатор. Приоткройте его – ровно на одну секунду.

И всю эту секунду молча стойте – и слушайте дыхание ветра.

/Одесса, февраль 2016 – февраль 2018/

Все имеет свое начало и свой конец. Даже ветер - рожденный разницей температур воздушный поток - рано или поздно рассеивается в атмосфере. Закончилось и «Восьмое небо» - текст, ставший для меня гораздо более важным, чем виделось изначально, увлекший меня почти на два года в очень странный и очень противоречивый мир, заставивший вспомнить, что это такое – разглядывать облака и наслаждаться красками неба.

Несмотря на легкость повествования, текст оказался для меня довольно сложным, а иногда и выматывающим. По счастью, этот корабль по бурным сюжетным течениям я вел не один, были в моем экипаже люди, которые тем или иным образом помогали взять нужную высоту – ну или хотя бы не развалиться в воздухе. Некоторым из них я считаю необходимым выразить горячую авторскую благодарность:

Сергею Галактионову – за то, что объяснил принципы работы парусов при помощи банки из-под сардин, нескольких салфеток и карандаша. И, сам того не зная, стал тем самым ветром, на котором «Восьмое Небо» оторвалось от земли.

Сергею Науменко – за пиратски-кровожадную и безжалостную правку, которая лучше любой абордажной сабли очистила текст от великого сонма авторских ошибок и неточностей.

Александру Дымову – за безупречную правку фактологии и терминологии по части корабельного и парусного дела. Если после чтения у вас не возникнет желания вздернуть автора на какой-нибудь сложной кораблельной снасти с непроизносимым названием, это исключительно его заслуга.

Тимофею Славкину – за неуклонную мотивацию и удержание нужного курса.

Сергею Куликову – за превосходные иллюстрации.

Шпангоуты – элементы жесткости, поперечные «рёбра» судна.

Шесть тысяч футов – приблизительно 1830 м.

Флоры – поперечные балки в днище корпуса судна.

Лисель – дополнительный парус для увеличения площади при попутном ветре.

Штормовые леера – туго натянутые тросы, за которые держатся люди на палубе во время шторма.

Ростр – решетчатый настил между рубкой и бортом судна.

Шканцы (квартердек) – помост или палуба в кормовой части корабля (юте).

Фордевинд – курс, при котором ветер направлен в корму корабля.

Бакштаг – курс, при котором ветер направлен «сзади-сбоку».

Морская миля составляет 1 853 м. Шесть миль – примерно 11 км.

Шкала Бофорта – двенадцатибальная шкала для оценки скорости ветра. Три балла примерно соответствуют ветру в 4 м/с.

Кабельтов – 185,2м. Два кабельтова – приблизительно 370 м.

Анемометр – прибор для измерения скорости ветра.

Баркентина – большое многомачтовое парусное судно, у которого прямыми парусами вооружена лишь передняя мачта.

Карронада – гладкоствольная пушка с относительно коротким стволом, использующаяся во флоте.

Крюйт-камера – корабельное помещение для хранения пороха.

Люкарна – оконный проем в скате крыши.

Бифорий – разделенное на две части арочное окно.

Кингстоны – клапаны в корпусе корабля, в традиционном мореплавании служащие для впуска забортной воды

Тромблон – пистолет или мушкетон с широким раструбом у дульного среза.

Артиллерийский снаряд, состоящий из двух ядер, соединенных стержнем или цепью, предназначенный для разрушения вражеского такелажа.